Мне доводилось лицезреть себя в зеркале в такие моменты. Бездну, что плещется в подобных ситуациях в расширенных праведным гневом зрачках, сравнивать с блеском я оснований не вижу.
А с чем же тогда её сравнивать? Для ответа на этот вопрос мне пришлось бы в те глубины погрузиться, а мне неохота и страшно. И вообще, может быть, всё дело в освещении. Стрелялись ведь Дантесы с Пушкиными и Мартыновы с Лермонтовыми, подозреваю, не под современными светодиодными светильниками.
Левая рука сама собой зачем–то выключила конфорку под кастрюлей. «В клубах пара чертей пара, – услужливо подсуетился внутренний, – в Месопотамии был гроб, а теперь завял укроп…»
«В какой Месопотамии? Какой гроб? Городишь. Я там никогда и не был. Ты что, тяпнул уже без меня? – задумался я было завистливо. – Хотя… как бы ты умудрился?..»
«А, я вспомнил, это было в другой реинкарнации, – сбавил он обороты, – ты же тогда был не ты. То есть не этот ты. То есть этот, но… не совсем. Как бы тебе объяснить, чтобы ты отвязался?.. Да нафиг вообще объяснять? Короче, не грузись…», – развеял все мои сомнения и угомонился наконец-то мой внутренний, после чего энергично ушёл в себя. То есть, в меня, разумеется.
Он там долго не вытерпит, я его знаю. Мой внутренний – экстраверт, в отличие от вашего покорного слуги, как я уже давеча упоминал.
– Мы совсем не пара, – вдруг негодующе шепнул мне куда–то в междуушие явно женский голос с неприкрыто властными нотками, – а Вы что, нас уже видите? И давно?
«Можно ли считать это голосом»? – вновь вмешался мой внутренний.
Я же говорил: не вытерпит.
– «Даже Симка не слышит, – продолжил он, – а ведь они же духов видят и даже отпугивают».
Кошка породы «Невская маскарадная», по праву своему неотъемлемому на имя собственное именуемая Симкой, действительно никак не реагировала на происходящее вокруг неё, по обыкновению разборчиво ковыряясь у себя в чашке в каше из добротно разваренной курицы.
У нас только она умеет есть мою стряпню с подобным выражением на покрытом шерстью и вибриссами глазасто-зубасто-нахальном хлебальнике, который чем-то так нравится лучшей части моей ячейки общества.
Кушает Симка куриное мясо с видом главной бухгалтерши29 из уважающей себя организации, с нескрываемой брезгливостью листающей местами сдобренный машинным маслом отчёт со склада горюче-смазочных материалов.
Рукой, только что заботливо смазанной кремом из последних откровений модного журнала «Интернасьоналитен», изготовленным по утраченной много веков назад технологии из свеженадоенного молока редчайшей породы горных коз, малочисленно обитающих исключительно в труднодоступных местах на склонах Памира, ну и масла жожоба девственно холодного отжима, конечно же.
Сейчас, о чудо, крем сработает, время обернётся вспять лет на тридцать, а там парней молоденьких на танцплощадке у ДК…
– Факт отпугивания ими… э… вашей наукой достоверно не установлен, – звучит не столь уверенно, как первый, в этот раз уже мужской то ли голос, то ли не голос, но опять где-то в моей голове. Не самое обычное ощущение, скажу я вам.
Кошусь на Симку – она снова ничего не слышит. А ведь она у нас скотина ой какая слышливая.
Случается, позовёт её природа выйти на кухню нашей скромной однушки часам к трём ночи раздражённо поорать оттуда на весь многоквартирный дом из соображений своих по-кошачьи нимфоманских. Дескать, все коты – козлы и далее по теме. Ну, вы понимаете.
