Я убрала пакет с драгоценным кофе и уставилась на свое отражение в зеркале. Выглядела я довольно помято, но это сейчас меня мало беспокоило.
«Что делать будем?» – спросила я внимательно и спокойно смотрящую из зеркала Танечку Иванову.
Она молчала.
«Вот и отлично», – ответила я сама и потеряла интерес к проблеме раздвоения моего сознания.
Вопрос, однако, не рассеялся в пространстве, а, наоборот, настолько «набух» от своей актуальности, что почти материализовался. Я физически ощущала его в воздухе.
«Что делать?»
Ни садиться за решетку за преднамеренное убийство, ни отправляться по этапу на каторгу, подобно моему известному революционно-демократическому тарасовскому земляку, захватившему приоритет на риторическое использование этой вопросительной грамматической конструкции, ни долго и безуспешно лечиться от пулевых ранений, подобно другому любителю задаваться этим вопросом, решившему, что он знает ответ, и умершему в счастливом заблуждении, – ничего этого мне явно не хотелось.
У меня есть одно, очень помогающее мне в жизни убеждение: нет проблем без решения, нет вопросов без ответов, есть искусство формулировать вопросы.
Искусством этим я за многолетнюю практику предсказательницы и гадалки овладела очень неплохо и давно поняла, что прежде, чем браться за гадальные кости или магические карты, нужно четко себе представлять суть самого вопроса.
Минуту я сосредоточивалась, затем выдала новый вариант:
«Делать-то что?»
Ответ может быть не только положительный или отрицательный, невозможность сформулировать вопрос сама по себе достаточно информативна. Это тоже ответ. Причем однозначный.
«Не хватает информации».
А это уже подсказка – что делать.
Конечно же – собрать в кучу всю информацию, выстроить ее, а там она сама подскажет, куда направлять свои действия.
Итак: я должна найти человека, которого похитили и держат с целью выпытать обстоятельства предстоящей финансовой операции с крупной суммой наличных денег. Об этом человеке я не знаю практически ничего. Кроме того, что два дня он будет молчать, а потом почему-то расколется. Так считает клиент.
О клиенте известно гораздо больше. Если это действительно Коготь, достаточно заглянуть в вышедший месяц назад справочник «Криминальный Тарасов» и узнать о нем массу подробностей. Можно, впрочем, и не заглядывать, память у меня феноменальная.
В детстве, помню, я поставила в тупик врача-окулиста, называя ему без запинки все буквы из таблицы для определения остроты зрения. Он долго морщил лоб, пока не заметил, что я вовсе не смотрю на таблицу, а отвечаю по памяти, лишь следя за его указкой. И я честно призналась, что не вижу буквы ниже третьей строчки, просто, когда заходила в кабинет, взглянула мельком на таблицу.
За месяц справочник успел стать раритетом, но не потому, что пользовался огромной популярностью массового тарасовского читателя. Дело в том, что в нем содержалось девяносто восемь фамилий, наиболее известных в тарасовских криминальных кругах. На каждую фамилию справочник сообщал массу сведений «закрытого» для гражданского общества характера. Причем не выдуманных, а полностью соответствующих реальности. Это я поняла, как только раскрыла тоненькую книжечку на первой попавшейся странице.
Поняла и то, что автор страдает то ли мазохистским, то ли суицидальным комплексом. Любой из девяносто восьми указанных в справочнике имел основания свести с ним счеты за разглашение нежелательной и даже опасной для себя информации.
