– Доктор в дневнике писал, что он сам его создал, из десятков умерших людей, чьё время он забрал. Что это значит?
– Точно не уверена, но полагаю, что проводник как-то заметил… Как бы сказать… Убивая пациентов, Дамиан как бы забирал себе их оставшееся время жизни. Я тебе уже говорила, что каждому человеку предопределён срок его существования. И видимо, он превысил планку дозволенного. Вот и получил в итоге воплощение безликого существа, что призван следить за чужими манипуляциями со временем. И, в каком-то смысле, пространством.
Вадим снова замолчал. Он понял, что уже дико устал говорить. Четыре с лишним часа на камеру, и уже полчаса с Катей. Что дальше делать – оставалось загадкой. Идея рассказать всё Лаврину уже не казалась лучшей.
– А Лаврин? Ведь он же все эти дела расследует. А ты ездишь с ним и всё знаешь. А он, может, ночами мучается в раздумьях.
– Ну так и пусть. Павел Николаевич думать очень любит. И вообще, это я о нём забочусь. Если б не все эти дела, он уже давно бы спился. А так себя чувствует нужным. А с появлением в его жизни тебя он и совсем выпивать забыл. Часто о тебе переживает. Вдруг придёт… я… и убьёт тебя… я… убью.
– Даже не вздумай! Как только почувствуешь, что следующая цель – я, то сразу…
– Что сразу? В кандалы и на дно? Пульку в висок? Или, может, своим же клинком себя тыкнуть? Что сразу?
– Я не знаю. Пиши мне, я из города уеду.
– Не поможет. Поверь. Семёнову же не помогло.
Оба снова замолчали.
– Вадимыч, слушай, а ты вообще-то что тут делаешь?
– Ну для начала от тебя прячусь, как бы смешно это ни звучало. Теперь. Плюс Семёнов сказал, что тут все данные об Анне. Ну то есть о тебе. Так я выяснил, что Анна и Катя Полякова – это одно лицо. А ещё у меня давно была мысль добраться до больницы.
– И зачем тебе?
– Специализация у меня такая, Катя, заброшенные объекты посещать. А больница – это апофеоз всех моих вылазок. Плюс после всех этих историй было желание найти там что-нибудь. Те же журналы…
– Они у меня. Все, которые я смогла найти.
– А предметы? Которые принадлежат тем троим. Предметы из круга.
– Тоже у меня. Почти. Нашла их в одном из ящиков. Наверное, Фёдор решил забрать себе только медальон и дневник. Почему оставил всё остальное, я понятия не имею.
– А эти забрал себе зачем?
– Тоже не знаю. Значит, нужны были, – пожала плечами Катя. – Я думаю, тебе не надо сейчас в больницу идти.
– Это почему ещё? – удивился Вадим.
– Ну для начала ты её не найдёшь, я её скрыла из виду. Не спрашивай, как. Да и там, честно говоря, искать-то нечего.
– Думаешь?
– Уверена. Поверь мне.
– Ну конечно, ты ведь так и напрашиваешься на доверие. Хотя, с одной стороны, ты, наверное, права. Камера к тому же почти разряжена. Я так давно пытаюсь это сделать и до сих пор не знаю, зачем мне это нужно. Тогда что дальше? Мне просто идти домой? Ждать, пока ты за мной не придёшь?
– У меня есть предложение намного лучше. Не предложение, а даже просьба. По твоему профессиональному промыслу.
– Что-то вроде предыдущего?
– Да, наподобие. Надо выяснить, куда пропадают люди.
– Да у нас куда они только не пропадают. Посмотри вокруг. На гнилых болотах не одна сотня исчезла бесследно.
– На болота я тебя точно не отправлю.
– А куда тогда?
– Есть такое место, называется «Холмы». Бывший образовательный лагерь. Мне бы хотелось, чтоб ты наведался туда и разобрался, почему каждый год из прилегающих деревень стабильно пропадает по два-три человека. И никто ничего понять не может.
