Ли допил кофе, аккуратно поставил чашку в идеально белую раковину и медленно выдохнул весь воздух из себя. Задержавшись в нижней точке, он позволил организму глотнуть кислорода и глянул на себя в зеркало, висевшее справа от холодильника. Как любой темный эльф, с возрастом он практически не менялся. Андреас вошел в состояние зрелости лет восемьдесят назад. В Треверберг переехал пятнадцать лет назад, прикинулся подростком, поступил в недавно открытую полицейскую академию, которую закончил и был принят в управление без долгих собеседований. Сотрудников было мало, толковых – еще меньше. Он стал первым темным эльфом в толпе людей и быстро поднялся по карьерной лестнице. Конечно, сейчас с ним служили и эльфы, и люди, даже парочка вампиров. Конкуренция стала выше, а интересных дел не прибавилось. В итоге Ли объявил монополию на все нестандартное, но за слишком откровенное неприятие всего стандартного его отправили в суд, где обязали выполнять функцию наблюдателя от управления. Почетная миссия, говорили они.
Лютый треш, решил Ли.
Из зеркала на него смотрел молодой мужчина с гладко выбритым подбородком, внимательным темно-карим взглядом и черными волосами, расчесанными на косой пробор. На вид ему можно было дать как тридцать, так и сорок, но взгляд выдавал. Ведь темный эльф уже давно разменял свою первую сотню лет. Мудрец для людей, юнец для своих, он решил влиться в дикую жизнь Треверберга до того, как родители положили лапу на его судьбу. И что в итоге? Побег сразу после достижения темного совершеннолетия. Другая фамилия. Оторванность от своих. Управление полицией. Если бы он понимал, как это правильно описать, то сказал бы, что по-своему счастлив. Его счастье заключалось в свободе.
Немного подумав, Ли взглянул на часы. Восемь утра. Смена у Лоусон начиналась в семь. Подойдя к телефону, он набрал номер кардиологии и принялся ждать. Гудок. Второй. Третий. Может, она занята? Может, ее допустили к операциям? Конечно же нет. Прошла всего ночь, а подобные дела быстро не решаются. Может, она взяла выходной?
– Доктор Офелия Лоусон, – неожиданно ожила трубка.
Андреас выдохнул.
– Это капитан Ли, доктор.
– Здравствуйте, капитан, – ему показалось, или голос ее потеплел? – Спасибо вам за цветы. Не стоило усилий.
– После субботы мне захотелось вас поддержать.
Она что-то буркнула в сторону.
– Вы сделали все, что могли.
– Так врачи говорят, когда больше нечего сказать.
Лоусон тихо рассмеялась. От ее смеха стало тепло. Ли провел рукой по волосам и посмотрел в зеркало, отмечая, как меняется его взгляд во время разговора с ней.
– Я забрала их домой и поставила на кухне.
– Но сейчас вы в больнице.
– Да. Разбираю старые истории болезни, заполняю карты. Словом, занимаюсь той ерундой, до которой не доходили руки.
Она медленно выдохнула. Стало грустно.
– Я уверен, что вы сделали все, что могли.
– Операции похожи на расследование, капитан, – тихо ответила Лоусон. – Перед вами чистый лист. Вы знаете, к чему должны прийти, что должны найти, устранить или спасти. Вы знаете маршрутную карту, понимаете, как к этой точке приблизиться в теории. Но на практике каждая операция уникальна. Даже те, на которых учатся интерны. Может открыться кровотечение, у пациента могут оказаться слишком хрупкими ткани или сосуды, он может нарушить запрет врача и выпить или съесть что-то запрещенное. Его сердце может не выдержать. Я заставила сердце пациента биться. Дважды. Когда его увозили в палату, он был стабилен. Я провела еще две операции и поехала домой. Другие пациенты живы, и им ничего не угрожает. А ночью мне сообщили, что Беард умер.
