Нулевой - страница 16

– Не мог бы ты принести что-нибудь, чтобы нагреть бумагу?

Тот кивнул и пошел исполнять просьбу. Наступила тишина. Одна из лампочек в люстре мигнула и перегорела, перестав отбрасывать на стены теплый свет, преломлявшийся в тонком стекле плафонов. В приоткрытое окно тонкой струйкой проникала ночная прохлада и просачивался свет фонарей.

Джек потянулся и, широко раскрыв рот, зевнул. Пытаясь развеять молчание, он нарочито громко сказал:

– Что-то в горле пересохло, никто не хочет попить? – Не дожидаясь ответа, он полез в пакеты, которые принес Арт. – Народ, тут есть вода, сок и кола, кто что будет? Чур, кола моя!

Кевин приподнял руку в вежливом жесте.

– Мне воду, пожалуйста.

– Мне тоже, – пробормотал Лукас.

Учитель бодро отозвался:

– А мне сок!

По комнате разлились шипение газов и легкий сладковатый и цитрусовый запах.

Выпив половину своей колы, Джек заметил грустные глаза Джейкоба и, указав на открытую жестянку, широко улыбнулся и протянул ему остатки со словами:

– Держи, ты ведь тоже пить хочешь, наверное.

Из-за связанных рук рыжеволосый не мог держать банку самостоятельно, так что Джеку пришлось помочь ему.

Лукас же, хоть и посмотрел на друга с укоризной, но невольно испытал гордость. В душе он был рад тому, что в их команде был столь добрый человек, как Джек, который всегда умел разрядить обстановку и создать дружественную атмосферу, где бы ни находился и чтобы ни происходило. На него всегда можно положиться.

Из другого конца квартиры донесся тихий голос:

– Лукас, свечка подойдет?

– Неси свечу.

Зажженная свеча, словно солдатик, стояла на массивном деревянном столе, освещая поцарапанную кожаную столешницу, кружку с недопитым чаем, компьютер и множество исписанных листов бумаги с витиеватыми схемами, заметками и рисунками. Огонек подрагивал на сквозняке, метавшемся меж двух распахнутых окон.

Лукас забрал письмо из рук Третьего и аккуратно занес его над свечой. Но Джек его остановил.

– Погоди, пускай Джейкоб сам это сделает.

– Ага, конечно. Хочешь, чтобы он ненароком сжег его? – Черноволосый недовольно повел плечом и снова подставил помятую бумагу к огню. – Рыжик, я искренне не понимаю, почему ты не можешь рассказать нам все без письма. – Лукас не отвлекался и продолжал прогревать бумагу, держа ее над свечой.

– Дело не в этом. Письмо не мое. Точнее, первая его часть написана моим другом, а вторая – мной.

Лукас повернулся, не отнимая бумаги от огня, и воззрился на него недоверчивым взглядом.

– Зачем было так изгаляться? Почему тогда ты здесь один, а не с ним? Не обижайся, но тебе не помешал бы помощник.

Джейкоб опустил голову, отросшие волнистые волосы закрыли лицо, эмоций разобрать было невозможно.

– Потому что мой друг мертв.

На секунду повисло траурное молчание. Казалось, Предвестники были немного поражены. Даже холодный Кевин сочувственно глянул в сторону парня.

Только лицо Лукаса не поменяло выражения. Он не почувствовал ни жалости, ни сожаления, ни горечи. Лишь раздражение. Ему не нравились люди, которые не могли справиться со своими эмоциями.

– Это все объясняет, – равнодушно бросил он.

Джейкоб тихо всхлипнул и, пересилив себя, поднял голову. Его помутневший взгляд бегло прошелся по всем присутствующим, словно ища кого-то среди них. Но, потерпев неудачу, он вдруг столкнулся с жестокой реальностью, рывком поднявшей его на поверхность.

– Сначала – письмо, потом – мой рассказ.