Я тщательно
прикрыла дверь и неохотно приблизилась к кровати, но замерла, поймав испытующий
взгляд Этвеша. Руки задрожали, и вода начала выплёскиваться за край тазика.
– Вы меня боитесь?
– снова спросил мужчина.
– Нет, господин,
– привычно ответила я.
– Когда вы
поймёте, мне можно говорить правду?
Я поспешно
отвела взгляд и поставила тазик на столик рядом с кроватью. Достала из кармана
передника стопочку чистых кусков ткани и произнесла отстранённо:
– Наверное, стоит
попросить у слуг какое-нибудь зелье или мазь. У меня ничего такого нет.
Магические
узоры, которые Ирган выводил на моей спине, причиняли жуткую боль в процессе «рисования»,
но заживали быстро, не требуя вмешательства целителя.
– Не нужно, – холодно
осадил Этвеш и, сжав зубы, приподнялся.
Я хотела бы ему
помочь, но сдвинуться с места не смогла. Это было выше моих сил, и я не
представляла, как буду раздевать мужчину или же промывать его раны. Мне даже к
кровати не приблизиться, сразу перед внутренним взором вспыхивают ужасные
картины прошлого, а спина начинает нестерпимо гореть.
– Господин, –
хрипло выдавила я и, ощутив приступ дурноты, вцепилась в край столика. – Может,
вам будет удобнее на полу?
Конечно, я
понимала, что предлагать раненому человеку холодный и твёрдый пол – верх идиотизма,
но это было единственным решением, которое пришло мне в голову. В ожидании
отповеди господина и, возможно, наказания, я затаила дыхание.
Этвеш царапнул
меня тёмным взглядом и, сжав губы в тонкую линию, коротко кивнул, а потом
протянул руку, безмолвно прося о помощи. Я была так изумлена его добротой, что
преодолела страх и, обняв мужчину, послужила ему нетвёрдой опорой. Кое-как
Этвеш сполз на пол, а я только догадалась, что нужно было постелить покрывало.
Теперь, когда
кровать не навевала мне жуткие воспоминания, стало проще дышать. Стараясь не думать
о том, что делаю, я поспешно отстегнула изодранный плащ, который и послужил для
мужчины подстилкой, а потом проворно расстегнула пуговицы на его камзоле.
Когда стягивала
одежду, лицо Этвеша потеряло краски, приобретя пугающую бледность, а рот
приоткрылся, выпуская рваное дыхание. Я скользнула взглядом по красиво
очерченным губам, отмечая, что они пухлее, чем казалось, ведь обычно господин
их сжимает в твёрдую линию.
Поспешно отвернулась
и отложила тяжёлый пропитанный кровью камзол в сторону. Рубашку снять не
смогла, стоило задеть раны, как Этвеш едва не синел, а взгляд его наполнялся
такой болью, что у меня давило грудь. Пришлось бросить попытки и попросту
разодрать ткань, обнажая грудь мужчины.
– Чем вас
ударили? – сорвалось с немеющих губ.
Рана оказалась
ещё ужаснее, чем я думала. То, что я видела, было лишь малой частью. Казалось,
что мужчину облили какой-то ужасной кислотой, или он оказался в огне… То тогда
бы подгорела и одежда. Единственное, что пришло в голову, я едва слышно озвучила:
– Это магия?
– Всё-таки любопытство
вам не чуждо, – скрипя зубами от боли, саркастично процедил он.
– Простите,
господин. Я забыла своё место.
Он потемнел
лицом и сузил глаза:
– Ваше место?
Я поспешно
поднялась и вернулась к столику, на котором оставила таз и тряпочки.
Вернувшись, опустилась на колени и, смочив ткань, осторожно прикоснулась к
ране. Этвеш поморщился и что-то прошипел сквозь зубы. Я отдёрнула руки:
– Простите,
господин.
– Да
прекратите, наконец, извиняться! – проскрипел он и сжал пальцы в кулаки. – Это
нужно смыть как можно быстрее. Продолжайте.
