— Девочку не видели? В светлом плащике и с розовым рюкзаком, — спрашиваю у девушек, сидящих за кассой, но те лишь сочувствующе качают головой. И чего сидят, глазами хлопают, спрашивается?
Снаружи я выгляжу спокойной, уравновешенной, а вот внутри меня бушует самый настоящий ураган.
Какой ужас! Что же мне теперь делать? Куда пропала Колючка?
Руки опускаются, когда не нахожу Нину в комнате для персонала. Я думала, что она могла спрятаться там, но, увы, все, что я обнаружила — пустующий кабинет с грязными швабрами в углу…
Чувствую, как от волнения подрагивают руки. Зачем только я повелась на слова малышки и согласилась на эту авантюру с мороженым? Если бы знала, чем все обернется, стояла бы на парковке, не двигаясь с места, и ждала водителя.
Водитель! Черт! Выбегаю из супермаркета, чтобы позвать его на подмогу. Возможно, Нина и раньше совершала подобные шалости, я уже успела понять, что эта девочка не так проста, как кажется. Ее милая ангельская внешность скрывала за собой самого настоящего дьяволёнка…
Наверное, я никак не ожидаю увидеть малышку на улице, поэтому не сразу понимаю, что это она. А когда понимаю, оказывается поздно — девочка срывается с места и бежит к автобусу, подъезжающему к остановке.
— Нина?! Стой! Куда собралась?!
Бегу за ней, чувствуя, как бешено колотится сердце. Какая уж тут мигрень, она давно отошла на второй план…
— Нина! — снова зову девочку и машу водителю, мол, не смей уезжать, но он меня не видит.
Слава богу, успеваю заскочить в отъезжающий автобус — двери захлопываются прямо на мне.
— Нина, ты что творишь?! — взрываюсь я, хватая девочку за руку и разворачивая к себе. — Ты же маленькая девочка, куда ты убегаешь одна?! Вдруг бы с тобой что-нибудь случилось?!
— Ну и пусть! — Колючка одергивает руку и смотрит на меня с неприкрытой злостью. — Я все равно не нужна папе!
— К-как это не нужна…
— А вот так. Не нужна.
Чувствую растерянность от ее слов и от того, каким тоном она их произносит. Разве у пятилетних девочек может быть столько грусти и отчаяния в голосе?
— Проезд оплачиваем! — не успеваю никак не отреагировать на фразу Нины, когда кондуктор подходит к нам и начинает нетерпеливо подгонять. Можно подумать, мы похожи на тех, кто хочет прокатиться зайцем. Неужели она не понимает, какая серьезная драма у нас тут разворачивается?
Роюсь в сумке, выискивая свой кошелек. Хорошо, хоть не оставила его в супермаркете, чувствую, набрались бы мы с Ниной много лестных слов в свой адрес. Возвращаюсь к нашей беседе, когда кондуктор уходит, смерив нас напоследок весьма суровым взглядом.
— Нина, — осторожно обращаюсь к девочке. — Давай мы с тобой сначала присядем, а потом поговорим обо всем, что тебя беспокоит.
— Не хочу. Мне итак хорошо.
Делать нечего, присаживаюсь рядом с ней на корточки, держась при этом одной рукой за поручень. Пассажиров в это время пока мало, поэтому есть где развернуться.
— Нин, послушай, — снова мягко, боясь задеть чувства девочки, которая готова на самый отчаянный шаг, лишь бы привлечь внимание отца. — Я понимаю, что тебе сейчас тяжело, но, поверь мне, твой папа тебя очень сильно любит.
Еще бы самой поверить в эти слова. Астахов и любовь находятся примерно на том же расстоянии, как солнце и Нептун. Кажется, девочка чувствует мою фальшь, потому как выдает свое упрямое:
— Нет, не любит.
— Почему ты так решила, малышка?
— Он всегда на дурацкой работе. Ему не хочется со мной гулять, он все время занят! — Нина топает ножкой, и в уголках ее красивых темно-карих глаз выступают слезы-бусинки, которые она отчаянно смахивает рукавом.
