Нынче всё наоборот - страница 7

– Вы не имеете права! – крикнул я.

– Мои права – не твоя забота. Иди и закрой плотнее дверь. Мне нужно поговорить с Линой Львовной.

Я посмотрел на Лину Львовну. Она сидела и рассматривала ту же фотокарточку. Она была вся красная, но на меня не смотрела.

Я повернулся и ушёл из пионерской комнаты. А мог бы не уходить, потому что пионерская комната – наша комната. Она для ребят. Никто не имеет права отсюда меня выгонять. Но мне было обидно за Лину Львовну потому, что она всё время молчала. Она струсила. Я больше с ней разговаривать не хочу. И я на всё это чихать хотел с высокого места.

На это собрание я бы за тысячу рублей не пошёл, если бы не боялся, что Елизавета Максимовна пошлёт телеграмму на льдину. Интересно, почему так получается: не хочешь идти, а всё равно идёшь. Я ведь знал, что будут ругать. Меня на каждом собрании ругают – будто я хуже всех. Может быть, я просто родился недисциплинированный, а потом стану таким дисциплинированным, что у них слюнки потекут. Папа говорит: «Человек всё время меняется». И я тоже меняюсь. Раньше я был ещё и похуже, а сейчас стал лучше. А буду ещё лучше. Может быть, лучше всех. А как человек себя ведёт – это ещё ничего не значит. Мы вот играем в войну. Одни бывают фашистами, а другие – нашими. Так что же, те, которые изображали фашистов, когда станут взрослыми, будут фашистами, что ли?

А я про шпионов люблю читать. Может быть, я шпионом буду?

И ещё я ненавижу, когда врут по-настоящему. Если сказать, что видел собаку, у которой хвост на носу, а нос на хвосте, то это будет неправда, но вроде шутки. А если тебя спросят: «Выучил урок?» – а ты не выучил, но говоришь: «Выучил» – то это будет настоящая брехня.

Когда меня спрашивают, я всегда говорю как было. Но у меня всё получается как-то неудачно.

Например, мне говорят:

– Готов отвечать?

Я говорю:

– Нет.

– Почему?

– Не выучил.

– Почему не выучил?

– В хоккей играл.

Ребята начинают смеяться. Учитель сердится. А я – виноват? Я сказал правду. Я на самом деле играл в хоккей. Чего ж тут смешного?

Учитель говорит:

– Разве ты не понимаешь, что это безобразие: играть в хоккей вместо уроков?

Я отвечаю:

– Понимаю. Но у меня так вышло.

Ребята опять смеются. А я – виноват, что у меня так вышло? Я не забывал, что надо уроки делать. И я не буду врать, что я, там, заигрался и забыл или что у меня бабушка заболела. Я всё помнил. Только мне со двора уходить не хотелось. И я сказал правду. Значит, нужно мне поставить двойку – и всё.

Но меня начинают спрашивать:

– Если понимаешь, то почему не делаешь?

– Тебе что, хоккей важнее уроков?

– Ты что, и дальше намерен так поступать?

Я очень не люблю отвечать на такие вопросы. Хотя ответить ничего не стоит. Сначала нужно сказать: «Я понимаю, что это нехорошо». Потом: «Извините, пожалуйста». И под самый конец: «Честное слово, больше не буду».

Тогда получится, что я осознал свою вину и хочу исправиться. А я ещё не знаю, исправлюсь я или нет. Или, может, я завтра под трамвай попаду и снова уроков не выучу… Тогда мне опять скажут, что я не держу своего слова.

У нас в классе есть Вовка Дутов. Он всегда говорит: «Извините, пожалуйста, это в последний раз». Но с этим последним разом он уже два года сидит в шестом классе. Он скоро дырку просидит на своей парте. А у меня только две тройки: по ботанике и по поведению. Но всё равно на собраниях меня ругают.

На прошлом тоже ругали.