– Можно и кузнечиками, – заметил проводник. – В некоторых странах их с большим удовольствием принимают в пищу, вместо овощного салата.
– Вот поэтому, Гриша не тяни резину! – сказала Маша. – Мне срочно необходима консультация по пешему туризму. Уже терпения никакого нет.
– Ну, если для тебя общение с этим малохольным типом так важно, – рассудительно изрёк проводник, – примерно, как с самым главным железнодорожником страны, тогда я пошёл.
А надо заметить, что Григорий при всех своих недостатках был человеком дела. Поступил именно так, как сказал. Он, на самом деле, с очень серьёзным видом уже окончательно и бесповоротно вышел в коридор. Дверь затворил за собой осторожно. Правильно, представитель сильного пола, даже если он временно находится в бикини, должен оставаться мужчиной.
Как только произошёл акт последнего выхода проводника за пределы служебного купе, Мария подняла глаза на пешеходного инструктора и с нескрываемым любопытством поинтересовалась у него:
– Так как, вы говорите, Петя, каким образом мне следует раздвигать ноги при… совокуплении?
Инструктор робко, но уверено присел на краешек нижней полки, рядом с основательно обнажённой Машей.
Он застенчиво, но весьма и весьма решительно с некоторым трудом впихнул свою интеллигентную ладонь правой руки с длинными изящными пальцами пока ещё в невидимое пространство, чуть-чуть прикрытое кучкой уже слипшихся каштановых волос на лобке. Проводница почти не ойкнула, но мечтательно и с заметной готовностью к чему-то особенному закатила глаза в потолок.
Правда, по её выражению глаз можно было и не понять, что всё это происходит именно с ней. Она делала вид, что настойчивые и уже ритмичные действия пальцами правой руки Пети, её абсолютно не интересуют.
Возможно, в данный момент инструктор представил себя пианистом… Но, впрочем, нет. Матвеев наверняка посчитал себя стоматологом и резко предположил, что внутри её шикарной вагины имеются пока еще не запломбированные зубы.
Что уж там скрывать, он всегда отличался высокой степенью любознательности, но только в одном… направлении. Имелась бы возможность, то он попытался втиснуть туда и собственную голову. Но это было нереально. Поступить именно так, а не иначе инструктору Пете помешали бы его большие растопыренные уши. Начало их тесного знакомство началось.
При открытом тамбуре, почти на ступеньках входа в вагон в полный рост стоял Гриша. Как положено, фуражка на голове, в правой руке – красный флажок, в зубах сигарета. В бикини грациозен и невозмутим, и отдалённо напоминал Аполлона. Но не совсем обычного, а вот, к примеру, после его заплыва в открытой воде на дистанцию тридцать тысяч метров. Ведь некоторая утомлённость читалась на его свирепом лице.
Поезд перед полустанком, как положено, притормозил… Дежурная по переезду, при виде Гриши, уверенно изумилась, но при этом успела тщательно его разглядеть. Да, того самого проводника, который, конечно же, не в состоянии был скрыть под бикини даже малой части того, что справедливо зовётся в некультурном невоспитанном народе «женской радостью».
Её, двадцатилетнюю, красивую, незамужнюю, в синей железнодорожной форме… немного шокировало такое новшество.
Пассажирский поезд, кстати, вообще, обнажённый, с невозмутимым Гришей и со всеми остальными, находящимися внутри его, торжественно и медленно проехал мимо полустанка. А дежурная с красным флажком, словно окаменев или, даже очугунев, стояла, кусая нижними зубами собственный симпатичный и аккуратный нос.
