Совмещение индекса цен на жилье с уровнем моря было одним из способов наблюдения за затопленными побережьями, и именно это составляло основу моей работы. Мой индекс межприливной собственности являлся главным вкладом «УотерПрайса» в Чикагскую товарную биржу и использовался миллионами людей для направления инвестиций, общая сумма которых исчислялась триллионами долларов. Он же служил отличной рекламой для моих работодателей и причиной, почему я имел такой солидный фондовый запас.
Это все хорошо, но, чтобы дело спорилось, ИМС должен был работать, то есть обладать достаточной точностью, дабы люди, использующие его грамотно, могли зарабатывать деньги. Поэтому наряду с обычной охотой за маленькими спредами[14], перебором путов и коллов[15], решениями, хочу ли купить что-либо из предлагаемого, и проверкой курсов обмена я также искал способы повысить эту точность. Уровень моря на Филиппинах поднялся на два сантиметра – ого, люди в панике, но не замечают тайфуна, который собирается тысячей километров южнее. Воспользоваться моментом, купить их страх, а потом подстроить индекс, чтобы зафиксировать объяснение. Высокочастотное управление геофинансами, величайшая из игр!
* * *
В какой-то момент послеполуденной торговой сессии, от которой я отрывался, лишь чтобы поесть, окно чата в левом углу моего экрана мигнуло, и я увидел в нем сообщение от моего шанхайского друга-трейдера Си.
Привет, Повелитель межприливья! Видал, какой прокол был ночью, что случилось?
Не видел, – печатаю в ответ. – Где посмотреть?
ЧТБ.
Вообще-то Чикагская товарная биржа – крупнейшая биржа деривативов, это едва ли сужало поиск скачка, но, немного постучав по клавишам, я увидел, что прошлой ночью на ЧТБ здорово тряхнуло все цены. Примерно на секунду около полуночи – отчего казалось, что источником события был Шанхай, – каждый актив подешевел на два пункта – вполне достаточно, чтобы превратить прибыль по большинству из них в убытки. Но затем, спустя секунду, произошел столь же мгновенный подъем. Как комариный укус, замеченный лишь после, когда начался зуд.
Что за хрень? – написал я Си.
Вот-вот-вот! Землетрясение? Гравитационная волна? Ты, Повелитель межприливья, мне объясни!
Знал бы сам – сказал бы, – ответил я.
Трейдеры то и дело повторяли друг другу эту фразу, будто всерьез или извиняясь. В данном случае я и правда сказал бы, если бы мог, но я не знал, что вызвало прокол, к тому же меня на исходе занимали другие насущные вопросы. Свет в моем окне смещался справа налево, Европа уже закрылась, Азия готовилась к открытию, требовалось внести коррективы, завершить сделки. Я не относился к числу трейдеров, которые подчищали все в конце дня, но любил по возможности закрывать наиболее рискованные сделки. Поэтому сосредоточился на таковых.
Закончил я примерно через час. Пора было выходить в канал и, пока солнце еще висело над водой, вклиниваться в трафик, выбираться в Гудзон и двигать на север, выметая из головы все цифры и слухи. День прошел, в кармане доллар. Сегодня, по оценке программной панели в верхнем правом углу экрана, – около шестидесяти тысяч.
В четыре часа, когда я спустился в ангар, моя лодка уже была готова, и докмейстер улыбнулся и кивнул, когда я дал ему чаевые.
– Мой Франклин с «Франклинами»! – сказал он, как всегда. Ненавижу ждать.
* * *
Канал был перегружен. В финансовом районе плавало в основном либо водное такси, либо частные катера вроде моего, но были и старые большие вапоретто, которые рокотали от пристани к пристани, забитые освободившимися после трудового дня рабочими. Мне приходилось смотреть в оба и проскакивать в промежутках, срезать углы. Вапоретто, проходя друг мимо друга, чуть сбрасывали скорость, чтобы любезно уменьшить размер кильватерной струи, и тогда частные суда, наоборот, ускорялись. В час пик, находясь рядом, можно было промокнуть, но у моего «клопа» имелся прозрачный купол, который я при необходимости поднимал над кабиной. В этот день я направился по Малден к Чёрч, а потом по Уоррен-стрит вышел в Гудзон.
