Напротив окон уже поджидала группа, изображающая общественное недовольство: несколько человек развернули прямо на тротуаре полиэтиленовую пленку и разлеглись на нее, прикинувшись околевшими, другие, креативные, вспомнили мем «Упоротый лис» и таскали на паланкине рыжее чучело, а один набрал в рот жидкость красного цвета и настолько реалистично изображал кровавые конвульсии, что я подошла удостовериться, все ли в порядке с этим человеком.
Лян Шоушан был раздавлен. Находясь в художественной среде привыкаешь, что обстоятельства, порой, меняются очень скоро. Вчерашний провал может обернуться завтрашним триумфом. Но Лян был флегматик, с аналитическим складом ума. Служащий из министерства экономического развития сообщил, что его участие в форуме отменяется, в голосе чиновника сквозила растерянность. Лян Шоушана окончательно накрыло:
– Какой позор, закроют лабораторию.
Когда он захотел выйти на улицу, заскучавшие было пикетчики вскочили, разверзнули рты, вскинули плакаты. Доктор Лян отшатнулся, поспешив укрыться в гостинице. Вернувшись в номер, включил телевизор. Выпуски местных новостей повторяли фосфоресцирующие эмоциями сцены протестов. Лян перестал замечать, сколько раз уже нажал на кнопку переключения телевизионных каналов, когда я вошла в номер. Попытавшись успокоить его, диагностировала элиминацию нейронки. Кое-как достучалась, предложила отправиться в кафе (он не принимал пищу уже сутки). Лян бы и хотел уйти, но не представлял как это сделать, ему казалось что люди, окружившие гостиницу, люто его ненавидят.
Мы спустились на первый этаж, там я обнаружила горничную латинос в серо-белой униформе, с именем на пластиковом бейджике «Мариса Фуэнтес».
Мариса обрадовалась, что за этого нелепого, неустроенного постояльца кто-то взялся, хотя бы вот эта высокая женщина, как она нарекла её про себя, Пинья. И ещё, Марисе не нравились беспокойные, снующие возле отеля люди, которых почему-то очень интересовал с этот жилец, хотя мистер Хилл, владелец, был доволен, что неоновое название гостиницы мелькает в новостях уже целые сутки, совершенно бесплатно. Мариса быстро глянула на изображение с наружных телекамер – почти стемнело, на заднем дворе с мусорными баками – никого. Провела их через внутреннее патио со скамейками и струящимися вдоль извилистой дорожки подстриженными кустарниками, через прачечную, открыла служебный вход. Пинья положила ей в ладошку десять долларов.
– Грациас.
К отелю «Богемия», который Ольга выбрала из-за названия, а также потрясного вида на залив их доставило такси. Поднялись на крышу, в ресторан, сели подальше от других посетителей. Почти стемнело, но Лян предпочёл всё же не снимать ни очки, ни шляпу.
Ольга заказала жареное на гриле мясо, салат и литровую бутылку виски, чтобы в его памяти осталось как можно меньше тяжелых следов этого дня. Лян спросил, почему она решила помочь.
– Леваки, бойко жонглируя софизмами, попытались меня и других художников втянуть в эту массовку. Когда мне навязывают что-то, возникает естественное желание поступить наоборот. Сделать правильно получается не всегда, но это тот случай, когда я могу выбирать. Во-вторых я понимаю, что вы заняты оч-чень важным делом…
Лян начал отплывать в себя и я поспешила сменить тему.
– А вы интересуетесь искусством?
– Постольку-поскольку. Случайно познакомился с одним художником, Ан Вэем.
