– Слева от нас огромные пустоты. Словно ведьминский мрачный лес по ту сторону освещенной улицы, – Дара опять улыбается. – Не страшно?
– А почему я должен бояться? Мне же не пять лет.
– Но ты ведь в первый раз на окраине галактики. Разве нет?
– Ну и что?
– Мы проходим по самой кромке невообразимого пустого пространства между галактиками. Там нет ни звезд, ни пыли, ни газа. Только чернота и пустота. И что в такой зловещей глубине может таиться, неизвестно никому. Ведь никто не пытался исследовать эту бездну.
– Ну, вероятнее всего, там ничего и нет. А разве ты здесь уже бывала?
– Конкретно здесь – нет, а так – уже третий раз. И всегда мне жутковато, если честно.
– Это тебе-то? – с недоверием спрашиваю я. – Разве так бывает?
– Конечно, бывает, – она снова смеется. – Ведь я человек. А ты, может быть, сомневался?
Я качаю головой. Мы некоторое время молчим, Дара покусывает верхнюю губу и гладит длинными смуглыми пальцами подбородок.
– Ты слышал легенды о нызге?
– В черном-черном городе на черной-черной улице… – начинаю шутливо завывать я.
– Нет, ну почему же? Я спрашиваю вполне серьезно.
– Никогда не прислушивался к замшелым россказням. Если ты это имеешь в виду, – презрительно хмыкаю я.
– Однако нызга все-таки ассоциируется у тебя с чем-то ужасным.
– Ну да. Как черт с рогами или баба-яга с кощеем.
– В общем, говорят, что нызга вечно голодна и вечно ищет себе хозяина. И живет в таких вот безднах, где ее нельзя ни увидеть, ни почувствовать. А тот, кто осмеливается забрести на ее территорию, неизменно погибает.
– Почему? – преувеличенно недоумеваю я.
– Она ищет хозяина, безмерно тоскует по нему. Ведь когда-то нызга была чем-то вроде цепного пса на службе у великих создателей. (Ну, гипотезы про создателей ты, наверное, знаешь, их слышали все). Но однажды создателям стало скучно, и они ушли отсюда, в мир с иной мерностью.
– И что?
– А нызгу оставили. То ли забыли, то ли стала не нужна. А, может, и специально приказали охранять те пределы, куда простым смертным проникать нельзя.
– Выходит, она отпугивает или загрызает всех? – продолжаю иронизировать я.
– Ну, не так все просто. Она ищет того, кто когда-то владел ею, поэтому, натыкаясь на любое существо, радостно кидается навстречу, надеясь обнаружить именно хозяина. Понимаешь? Надеется! А находит только чужака. Слабого, безвольного и ограниченного. Ну, это, конечно, если сравнивать с великими создателями. И тогда отчаяние нызги возрастает в сотни раз и превращается в ярость. Черную, злую и беспощадную. Согласно легенде уйти от нызги в этот момент уже невозможно.
– Неужели раздирает в клочья? – интересуюсь я, слегка усмехаясь, так как подобные бредни всегда вызывают у меня неприятие. И вот уж никогда бы не подумал, что Дара может верить им.
– Самое страшное, что она пожирает душу живого существа! – с убежденностью выдает Дара.
И тут я не выдерживаю:
– Душу? – преувеличенно ахаю я. – Ну, здесь ты явно перегнула палку. Точно! Согласно научным данным такого понятия в природе нет уже лет триста, не меньше. И я просто не понимаю, как ты, заслуженный штурман космофлота, можешь серьезно говорить о таких глупых небылицах!
– А вот здесь ты не прав! Это не небылицы. Вернее не совсем небылицы, – звучит звонкий голос у нас за спиной.
Мы с Дарой дергаемся от неожиданности. И ошалев, едва не стукаемся лбами, пытаясь обернуться. На пороге, опершись плечом о косяк стоит Рыся.
