– Кто они! Как же вы служители церкви, и этого не знаете! – укорил их Иоанн, – это те, которых называют убогими и нищими.
– Но почему же они господа города? – с изумлением снова спросил один из экономов.
Улыбнулся патриарх, услышав его вопрос.
– Потому что они могут принять весь город под вечный кров и даровать ему всякую помощь ко спасению! – объяснил он экономам.
Последние немедленно исполнили волю Иоанна. В городе оказалось семь с половиной тысяч больных – в больницах, в домах и на перекрестках улиц.
– Все они должны получать дневную милостыню из церковных имений, – распорядился патриарх.
Неохотно согласилось исполнить его приказание александрийское духовенство. Большинство из них владело богатством, нажитым поборами за места церковнослужителей.
– Раз человек сам по себе достоин диаконского или иерейского сана, он и будет в него посвящен без всякой уплаты за это, – решил твердо Иоанн и начал преследовать тех лиц из духовенства, которые брали за это деньги.
Опасаясь, чтобы служители не отказывали просящим, ищущим у него помощи, патриарх назначил два дня в неделю, в среду и пятницу, когда каждый мог смело идти к нему.
В эти дни патриарх сидел у церковных дверей с кружкой в руках. По обеим сторонам его стояли граждане города.
Иоанн терпеливо выслушивал каждую просьбу, примирял спорящих и защищал правых.
– Они утомляют тебя, святейший отец! – не раз повторяли Иоанну его приближенные.
– Нисколько. Если я имею всегда невозбранный вход к Господу Богу моему, беседую с Ним в молитве, прошу у Него чего желаю, то как не допускать к себе ближних моих, чтобы узнавать об их нуждах?
Когда никто не приходил к нему с просьбами, Иоанн становился грустным и нередко его видели даже плачущим.
– О чем скорбит, твое святейшество? – с участием спрашивали не раз его приближенные.
– Сегодня смиренный Иоанн ничего не приобрел, что он мог бы за грехи свои принести своему Создателю.
Ближний друг патриарха, епископ Софроний, утешал его в подобных случаях.
– Теперь-то ты и должен веселиться, нет просящих – значит, все овцы твоей паствы живут мирно, точно ангелы…
Один из церковных экономов явился как-то встревоженный к Иоанну.
– Святой отец, тебя обманывают, твоею добротою пользуется много недостойных! – сказал он патриарху.
С недоумевающим видом посмотрел Иоанн на говорившего.
– Между нищими и убогими, которым ты так щедро раздаешь милостыню, я заметил немало девиц в хорошей одежде, – продолжал рассказывать эконом.
Иоанн только улыбнулся.
– Разве возможно подавать им милостыню? – спросил строитель с укором.
– Если вы – рабы Христовы и послушники смиренного Иоанна, ответил, наконец патриарх, то подавайте так, как повелел Христос: т. е. не смотря на лица просящих, не спрашивая о жизни тех, которые от вас принимают. Вы раздаете не свое, а Христово, а потому давайте так, как повелел Он.
– Но, святейший отец, для подобной раздачи не достанет имения церковного…
– Не хочу быть причастным к твоему маловерию, горячо возразил Иоанн. Я верю, что если бы мы наделили убогих и сирых всей вселенной, то и тогда не истощилось бы имение церковное.
В покои патриарха вошли в это время другие экономы церквей александрийских и с изумлением слушали слова Иоанна.
– Чтобы лучше убедить вас всех, – обратился он к присутствующим, – я расскажу вам, что случилось со мною, когда я только что вышел из отрочества. Это было на родном мне Кипре.
