Я не собирался жениться, по крайней мере тогда. И вообще не понял ее истерики. Но мать ничего не хотела слушать, заявила, что Несси мне не пара, и, обидевшись, ушла.
Несс тоже ушла. Так же тихо и неожиданно, как и появилась. Просто исчезла, и все.
Проснулся, а ее рядом нет. Ни ее, ни оборудования, ни ее вещей, расчески, зубной щетки. Ничего. Даже записки не оставила.
Я тут же кинулся звонить, но номер был заранее удален из телефона. Поехал к ее старой квартире. Там никого. Еще неделю я каждый день приходил к тому подъезду, но все тщетно. Она как в воду канула.
Пробовал искать через «Пулеметов».
Ходил на концерты.
Ходил во все места, где мы были вместе.
Ходил в места, где мы не бывали вместе.
Пробовал искать знакомых, но у нее словно не было никаких знакомых.
Все бесполезно. Ни единой ниточки. Ни одного намека. А я так и не раскрыл ее загадку. Может быть, поэтому она и ушла.
А может, ее и не было.
Но Валера-то помнит. И мать помнила. А вдруг это она вмешалась?
Но мать уверяла, что вообще ни при чем. А то, что Несс ушла, прекрасно, она не пара была мне – развратная и руки размалеванные, как у головорезов.
А ведь она мне нравилась. Очень нравилась.
Но все, что мне осталось, – «Radiohead», заслушанный до дыр, и мастер Йода на плече.
* * *
И вот за что? За Несс? Я даже не знаю, почему она ушла. Чем я ее обидел? И обидел ли?
И меня накрыло. Включил Тома Йорка и стал вспоминать Несси.
Ее волосы.
Ее тату.
Ее запах.
Ее родинку.
Том жалостно завывал, и от этого становилось еще горше.
Том пел. Песню за песней. А я только слушал и валялся и едва сдерживал слезы. Все тело ныло, сил не было абсолютно. Я жалел себя и ненавидел всех. Мне казалось, что все, совершенно все виноваты в том, что случилось, в том, что я болен.
Бог, люди, птицы, насекомые – все хоть как-то повлияли на этот диагноз, приложили свою руку, лапу, крыло, хвост к тому, что у меня оставалось всего 250 долбаных дней. Чертовы тараканы выживают при любых условиях. Но я не таракан, я человек. Как бы мы ни были сильны, есть немало вещей, перед которыми мы все же бессильны.
Бессильны, черт возьми!
Мы слишком уязвимы.
Как далеко бы мы ни продвигались в покорении космоса, здесь, на Земле, мы остаемся все теми же маленькими и беспомощными людьми, могущими в одно мгновение, всего в одно малюсенькое мгновение исчезнуть навеки, превратиться в горстку никому не нужного пепла.
Memento mori, как говорили предки.
И это было как насмешка, постыдный плевок в спину или подножка. Раз, и ты уже на земле, оплеванный, грязный, со сломанными конечностями.
Я вышел в интернет и стал читать различные форумы. Затем начал разглядывать фотографии. Жуткие фотографии.
Я смотрел на совершенно лысых людей, похожих на инопланетян.
Я смотрел на людей без бровей.
Я смотрел на осунувшихся людей.
Я смотрел на ссутулившихся, съежившихся, как старики, людей.
Я смотрел на людей с потухшими глазами.
Я смотрел на людей в инвалидных креслах.
Я смотрел на людей на больничных койках.
Я смотрел на людей, обвешанных всевозможными медицинскими аппаратами.
Многих из них уже нет. Кто-то еще боролся, но таких было мало. Тех, кто смог победить болезнь, – единицы.
Их истории я читал запоем. Настоящие голливудские блокбастеры. Что ни человек, то Геракл – сплав стойкости духа и готовности к риску и экспериментам. Лекарство из бузины, лекарство из водки и подсолнечного масла, грязевые ванны, голубая глина, зеленая глина, белая глина, поедание песка, голодание, молитвы, обряды – на что только не решались эти бедолаги, цепляясь за жизнь и возможность хоть на мгновение ее продлить.
