Я не хотела, чтобы это прозвучало как вызов, но интуитивно поняла, что именно так мистер Хейз воспринял мои слова. Было видно, что он борется с самим собой. Постепенно его тело расслабилось. Когда он заговорил снова, выражение его лица стало замкнутым и отстраненным, а тон – почти враждебным.
– Вас все равно скоро отправят домой. Вряд ли это имеет значение.
Мистер Хейз развалился на диване, как будто ему было наплевать на все на свете, или, возможно, он хотел создать такое впечатление. Я прищурилась. В его взгляде читалась прямота, даже когда покрасневшие глаза скользили по комнате.
– Мы снова возвращаемся к тому спору?
– Насколько я понимаю, мы никогда его не оставляли, – сказал мистер Хейз, бросив взгляд в мою сторону. – Тут нечего обсуждать. Ваш дядя хочет, чтобы вы вернулись домой, уехали подальше отсюда.
– Почему?
Мистер Хейз выгнул бровь и продолжил хранить раздражающее молчание.
– Что именно вы делаете для моего дяди?
– Всего понемногу.
Мне захотелось пнуть его.
– Вы его секретарь?
Он рассмеялся.
Это заставило меня задуматься.
– Ваша работа опасна?
– Возможно.
– Она законна?
Его улыбка ослепила меня.
– Иногда.
– Мистер Хейз, кем бы ни были вы и мой дядя…
– В этой стране то, что считалось законным вчера, может стать незаконным завтра, сеньорита Оливера.
– Что ж, я хочу знать, что случилось с моими родителями, – тихо сказала я. – Как они оказались в пустыне одни? Что они искали? И почему с ними не было Tío Рикардо?
– Ваши родители были вольны поступать, как им заблагорассудится, – спокойно сказал мистер Хейз. – Они финансировали всю операцию, и им не часто указывали, что делать. Единственным человеком, который мог хоть как-то на них повлиять, был Абдулла. – Он замолчал. – Вы ведь знаете, кто он, верно?
Я слышала это имя сотни раз. Абдулла был мозговым центром всех раскопок. Деловым партнером моих родителей, талантливым человеком, который знал все о Древнем Египте. На протяжении многих лет мои родители иногда вскользь рассказывали о том, где команда Абдуллы проводила раскопки, но они ни словом не обмолвились о своих последних раскопках.
О тех, которые имели какое-то отношение к Клеопатре.
– Расскажите подробнее об операции.
Мистер Хейз вскочил на ноги, и я вздрогнула. Он шагнул к спальне моих родителей, дверь в которую была распахнута, заглянул внутрь и тихо присвистнул. Я подошла к двери и остановилась на пороге рядом с ним, снова поразившись беспорядку.
– Они не были неряшливыми. Papá… был очень рассеянным. Но это другое.
– Да, верно, – согласился мистер Хейз, и впервые его голос прозвучал серьезно. – Рикардо тоже не неряха.
– Не знаю, – холодно ответила я. – Я видела его всего один раз, десять лет назад.
Мистер Хейз ничего не сказал. Лишь молча шагнул в комнату, осторожно подбирая разбросанную одежду. Мне не нравилось, что незнакомец рылся в вещах моих родителей, и я собиралась сказать об этом, как вдруг меня осенило.
Мистер Хейз не был незнакомцем – в отличие от меня.
Он знал моих родителей так, как никогда не знала я. Как никогда бы не узнала я. У него были воспоминания о них, частью которых я никогда не стану. Он работал бок о бок с ними, ел и ночевал в одном лагере.
– Вы уже бывали в этой комнате раньше?
Мистер Хейз кивнул.
– Много раз.
Значит, их отношения не были только рабочими. Родители скорее пригласили бы в свой номер друга, а не коллегу.
– Вы заходили в комнату с тех пор, как они исчезли?
