О чем тоскует могильщик? - страница 20



А он начался. Мощный, бьющий потоком по ослабевшему телу, но Крис лишь смеялась, уже к тому времени находясь в состоянии аффекта.

– Ну, нет! Врешь! Я тебя сегодня все равно закопаю! – Кому она это кричала: бабе Фиме или стихии?

Была уже полночь, когда чуть живая Кристина, бросив тележку и инструменты на кладбище, доделав свое дело и захоронив покойную хозяйку одичалого пристанища, увязая в грязи и давно потеряв где-то кеды, доплелась до дома. Она встала посреди двора, истерично смеясь, разведя руки в стороны и подставив лицо под струи небесной воды, желая, чтобы они смыли с нее грязь. И пусть последний майский ливень был холодным и неприветливым, она им наслаждалась, как душем после непосильно тяжелого дня.

– Все хорошо, все хорошо, – шептала себе под нос девушка, направляясь к дому, но недоглядела в темноте и со всего размаху споткнулась об обломок рельсы, невесть откуда взявшийся и непонятно для каких целей валяющийся во дворе. Искры полетели из глаз пуще молнии, сверкающей на небе, ногу пронзила дикая боль. Крис упала на землю, и слезы сами покатились из глаз. Дождь не стихал, а она все сидела, обхватив ладонями больную щиколотку, хлюпала носом и дрожала от холода.

Приступ острой боли прошел, но неестественно вывернутая ступня не слушалась и выполнять свои функции не желала.

– Что?! Еще не все?! – закричала небу Кристина, обвиняя кого-то в своих злоключениях. – Мало было?! Да?!

Девушка попыталась вернуть стопу в правильное положение, но ничего не вышло, только боль усилилась. Силы оставляли ее, так хотелось спать, что она готова была отключиться прямо здесь, во дворе. Но нет, тут нельзя. В луже?

– Доползти до кровати, надо доползти до кровати, – шептала она, с трудом поднимаясь на одной ноге, допрыгала до крыльца, вскарабкалась и уже не помнила, как добралась до постели.

А дальше был провал в сознании, и надолго. Кристина уснула в грязной мокрой одежде, как была, не успев раздеться. Боль в ребре была мелочью по сравнению с остальным. Голова взбунтовалась, к недолеченному сотрясению присоединилась лихорадка, да и с ногой была беда. Крис металась на кровати в бреду, и помочь ей было некому.

Из того, что было после, она помнила лишь обрывки просветлений в своем сознании, но они были слишком короткими, чтобы девушка могла что-то сделать для себя. Остальное – лишь безумная игра воспаленного мозга, переполненного впечатлениями последних дней, мелькали лица, события путались между собой и обрастали фантастическими деталями.

Но этим утром Кристина просто проснулась и поняла, что что-то в этом мире изменилось. Солнечный луч играл на полу, по комнате гулял свежий ветерок, дувший из распахнутого окна. Все вокруг светилось особой чистотой и отраженным светом. На столе, застеленном вышитой скатертью, стояла стеклянная ваза с розовыми пионами, а из кухни доносился слабый, такой родной запах кофе. Сам воздух, который жадно вдыхала Крис, словно был пропитан странной бодрящей энергией, и ничего не болело. Не жарко и не холодно, девушка лежала на чистой ароматной перине и думала, что это конец, что ее больше нет.

Но что за странные крики кур за окном? Она села на кровати и выглянула в окошко. Молодой мужчина в высоких резиновых сапогах, рабочих штанах, с голым накачанным торсом и в резиновых перчатках занимался чем-то странным: ловко ловил кур точным движением руки, отрубал им голову и кидал в железную бочку. Птицы возмущались и пытались убежать, но он был ловчее их.