– Пошёл ты к чёрту со своими советами, ― ответила я, ― подскажи лучше, где нам найти отца Иоанна.
– А что, это хорошая мысль. Я вам его обязательно отыщу! Но сначала ― в госпиталь!
– Сами знаем!
Той же ночью мы с Радеком стартовали с крыши дома в виде двух грифов. Ветер мягко понёс нас над домами, над охраной и колючей проволокой, затем над лугами и лесами по направлению к госпитальному посёлку. К рассвету мы устали, приземлились и далее, уже в людском виде, зашагали по пыльной просёлочной дороге. К вечеру мы были дома и успокаивали плачущую Розу. Рядом с ней сидел её муж ― безногий Пётр. Да, подумала я, нелёгкую ты жизнь выбрала, сестрёнка.
– А знаешь, ― сказала она мне шёпотом, улыбнувшись сквозь слёзы, ― через пару недель у меня родится дочка! Я уже чувствую, что ей тесно в моём животе!
Я тоже улыбнулась, радуясь её счастью. Для нас с Радеком в ближайшие годы это будет непозволительной роскошью. Ради памяти нашей мамы мы должны сражаться и победить! И только тогда мы будем иметь право завести детей!
Радек Рексович о первых годах всемирной войны
Итак, мы опять оказались дома. Петруха, на удивление, показался мне счастливым и деятельным. Сразу потащил меня в свою мастерскую и познакомил с известным по его рассказам Тимой-Ахмедом. Это оказался сухонький пожилой человек, дочерна загорелый, с узенькой лисьей мордочкой и хитрыми глазами. Он протянул мне руку, узкую, тонкую, с ненормально длинными, узловатыми пальцами. Затем я познакомился с ещё одним соратником Петрухи ― Александром, который руководил всей этой мастерской. Александр поразил меня каким-то несоответствием своего сильного красивого облика и тревожного затравленного взгляда. Он явно был не рад моему появлению и терпел меня только ради остальных. Петруха, наконец, вручил мне свою снайперскую винтовку. А Тима ― усовершенствованный штатив для неё, который он изобрёл в последние дни. Потом они оба учили меня стрелять из неё и ухаживать за нею. Я заглянул в её ствол и поразился, внутри он сужался сначала быстро, затем медленнее, тремя змеями вилась внутри нарезка, и всё блестело как зеркало. Каким образом удалось добиться такой зеркальной чистоты обработки? Тима с гордостью пояснил, что твёрдость материала ствола столь велика, что никакие резцы не могли быть применены для его обработки. После отливки ствол обрабатывался потоком электронов большой мощности, получаемой с помощью магнетрона. Пучок электронов направлялся на стенки ствола примерно так же, как это делается в телевизоре. Управляла пучком компьютерная программа, которую написал он сам.
Затем Петруха похвастался мне своим новым приобретением ― стареньким драндулетом, купленным у какого-то фермера. Впрочем, драндулет оказался достаточно мощным и с четырьмя ведущими колёсами.
Потом мы с Розой и Петрухой гуляли по парку, и Петруха показывал мне, как ловко он умеет съезжать на коляске с крутых гор. Он сказал, что раньше он и Розу так катал, но сейчас не будет, так как она на днях должна родить. Роза, конечно, стала настаивать на возобновлении наших соединений четырёх, но нас, телепатов, здесь осталось только трое. Роза предложила использовать Петруху.
– Но он же не телепат, ― возразил я.
– Да, он не слышит мысли других людей, но зато он может сильно излучать, он прекрасный донор психической энергии, ― сказала Роза.
Мы попробовали, ― и действительно, всё у нас получилось. Каждый вечер мы теперь практиковали наше соединение четырёх. Но всё это было временно, так как после родов вряд ли у Розы хватило бы сил поддерживать эти посиделки. А без неё и Петруху никто не смог бы использовать.
