– А как же наша машина и все наши припасы?
– От них ничего не осталось, придётся нам переходить на подножный корм.
С тех пор началась наша странная жизнь внутри наступающей вражеской армии. К счастью, армия двигалась по дорогам, и мы могли спокойно отсыпаться, забившись в глухие заросли в стороне. Утром мы вставали и долго жевали листву деревьев и траву, стараясь набрать силу, в болотах не брезговали и лягушками, а иногда удавалось поймать зайца. Всё это съедалось, конечно, прямо в сыром виде. А затем летели на зов агрессии и войны, как бабочки на огонь. Я так и не научился искусству Любы бесстрастно переносить излучение психогенераторов, видно, агрессивность действительно была во мне самом. Я научился перенаправлять поток своей агрессии с людей на машины, на психогенераторы и тех, кто их применяет. Какой восторг я испытал, когда мы нашли первый из них. С высокого дерева в километре от дороги мы заметили странную машину с антенной на крыше. Моя стрельба тут же увенчалась успехом ― полной тишиной и покоем в голове. К своему удивлению, вражеская армия не разбежалась при звуках моих выстрелов, а начала обустраиваться прямо на дороге и укладываться спать.
– У них уже условный рефлекс, ― прокомментировала Люба, ― как психогенератор выключается ― пора спать. Да и устают они порядком, каждый день маршируя под колпаком своей удесятерённой агрессии.
Пару раз нас пытались засечь армейские колдуны. Так, однажды мы увидели, как солдаты окружили рощу, где мы ночевали, и обкладывают её растяжками с минами. Пролетая в сумерках над их головами, мы видели, как внимательно всматриваются они в темноту, ожидая нашего появления.
– Вон в той палатке ― колдун, ― телепатнула мне Люба, ― к сожалению, он меня слышит, но ничего сделать с ним мы пока не можем ― не приспособлены птичьи когти и глаза для стрельбы из винтовки, а тем более в полёте.
Колдуна мы подстерегли позже, когда колонна уходила от леса по дороге. В тот момент, когда я в него прицелился и мысленно к нему потянулся, он почувствовал и попытался нырнуть в придорожную канаву, но пуля оказалась быстрее.
Второе столкновение оказалось более опасным, но тут я передаю слово Любе, так как она решила, что я не смогу достаточно хорошо описать это приключение.
Люба
Была поздняя осень. Мы с Радеком устали и вымотались, ночевали где попало, ели всё, что попадалось на дороге, холодная погода не располагала к купанию, так что грязь уже въелась в кожу, о сексе в таком состоянии даже думать было страшно! А главное, у нас кончались патроны для знаменитой Радековской винтовки. Впрочем, успехи наши были значительны: уничтожено 8 психогенераторов и около ста человек обслуживающего персонала. Двухсоткилометровый участок фронта остался без психогенераторов. Пора было отправляться домой. Я уже мечтала о бане, так как двухмесячная грязь не оттиралась песком в холодных осенних реках.
И вот тут я услышала зов. Отчаянный зов погибающей души. Мы с Радеком только что с наслаждением расправились с несколькими полунасиженными яйцами, найденными в курятнике, и отдыхали под возмущённое квохтание потревоженной курицы.
К ужасу наблюдающей за нами курицы, мы превратились в двух кошмарного вида птиц и вылетели наружу. Теперь всё решала только скорость.
– Похоже, они решили укокошить своего, ― протелепатировал Радек, ― а ты почему-то против?!
– Он же не виноват! И он похож на нас!
