О, этот вьюноша летучий! - страница 34

– Сейчас у Митьки моего временное увлечение анархизмом, – оправдывался Горизонтов.

– Извольте, Виктор, больше не приглашать сюда эту персону, – ломким голосом сказала Лиза и снова посмотрела на юношу из-за плеча.

– Такие личности только компрометируют революцию! – вскричал Илья.

– Лиза Берг, старшая сестра, и Илья Лихарев, штамповщик берговской фабрики, друг Павла, наш партиец, кличка «Канонир», – продолжал комментировать Буренин.

– Лиза влюблена в Горизонтова, а Илья любит Лизу, – усмехнулся Красин.

Между тем в гостиной установился страшный шум. Говорили все разом, и все махали руками. Мимо Красина и Буренина то и дело проходили группы молодых людей. Часть из них, с книгами, направлялась наверх, другие с какими-то странными бачками, ящичками и бутылями, посвистывая, спускались в подвал.

– Наверху, как я понимаю, у них кружки, а в подвале бомбовая мастерская. Веселый дом, – сказал Красин.

– Отец Бергов, как вы, должно быть, знаете, погиб прошлой зимой на лыжных катаниях в Альпах. Старшим остался Павел, но ему всего 22 года, и он думает только о революции. Николай моложе на год, но гораздо более умеренных взглядов, он за мирное развитие. Братья вечно спорят, как и сейчас…

– Коля, ведь ты же сам говорил, что даже электротехника не может развиваться при абсолютизме! – кричал Павел.

– Я уверен, что развитие российской экономики заставит абсолютизм сдать свои позиции! – на такой же высокой ноте ответил Николай.

– Сдать позиции! – захохотал Павел. – Он будет уничтожен еще в этом году одним ударом рабочего кулака!

– Обратите внимание, Николай Евгеньевич, братья все время оглядываются на… – Красин кивком показал на удивительно красивую темноволосую девушку с мрачноватым взглядом.

– «Струна» единственная в этом доме знает вас как «Никитича», – прошептал Буренин.

– Она идеальная подпольщица, но тем не менее оба братца влюблены в нее по уши, – усмехнулся Красин.

– Теперь только Танюша Берг не вошла в вашу драматургию, Леонид Борисович, – улыбнулся Буренине. – В кого же влюблена она?

Тоненькая девушка-гимназистка, почти девочка, словно почувствовала, что говорят о ней, и остановилась посреди гостиной, оглядываясь.

– Таня влюблена… в вас, Николай Евгеньевич! – засмеялся Красин.

– Ой, Николай Евгеньевич! – вскричала Таня. – Господа, здесь Буренин!

– Ну, раз уж вы нас, наконец, заметили, – сказал Буренин окружившей их молодежи, – позвольте представить моего приятеля инженера Красина.

– Счастлив безмерно! – воскликнул Николай. – Я был на вашем докладе об энергетических установках в Баку!

– Николай Евгеньевич, умоляю, Рахманинова, – как ребенок попросила Таня.

Буренин себя упрашивать не заставил и сел к роялю.

Два гориллоподобных субъекта в штатском втолкнули Митеньку в большой полутемный кабинет. За столом, пустынно поблескивая моноклем, сидел сухопарый подполковник.

– Тэк-с, член анархической группы «Черный костер» под боевой кличкой «Огурчик», он же бывший подпрапорщик 5-го драгунского полка дезертир Петунин?

– Нет, нет! – отчаянно затрепыхался Митенька.

– По закону военного времени вы будете преданы смертной казни расстрелянием, – подполковник закрыл папку, вроде бы задумался, почесал ногтем пробор. – А впрочем… подойдите-ка ближе, «Огурчик»…

За чайным столом в доме Бергов продолжался спор. Ораторствовал Николай, явно стараясь произвести впечатление на Красина.

– Страна наша – великая, и, несмотря на все наши уродства во всех сферах, происходит естественный процесс: одаренность возвышается над тупостью. Но есть одна сфера деятельности в нашей стране, где все происходит наоборот, где достоинство – не ловкость, а леность, не мысль, а безмыслие. Это сфера административная, правительственная. Вот в чем скрыт трагический порок. Как вы считаете, Леонид Борисович?