О крестьянстве и религии. Раздумья, покаяние, итоги - страница 19

Иван Никитич очень милосердно относился к женщинам, а по нашему словарю деревни – к бабам, которые исстрадались без мужиков. И они к нему, сломя голову, одна за другой липли, не выдерживая своих мук. С одной из них он вынужден был, оставив свою семью, уехать из деревни … Но, хороший он был человек!

Не могу не присоединить к этому списку моего отца Колосова Ивана Александровича, 1890 года рождения и старшего брата Колосова Михаила Ивановича, 1914 года рождения. Оба они внесли большую лепту в социалистическое преобразование, а лучше сказать ломку деревни, но об этом остановлюсь позже. А сейчас об их работе в мои годы (в войну и после войны).

После исключения из партии и ухода из лидеров к большой радости моей мамы с 5-ю ребятишками по лавкам, (О причинах, болезненных для него, в семье нашей не говорилось, поэтому подробности не знаю). Я видел отца в работах колхозником на общих основаниях. Работал умеючи, добросовестно, ударно. В сенокосных кампаниях его неоднократно выбирали групповодом.

Михаил, участник битвы под Москвой, после серьезного ранения был комиссован и работал в районном центре на какой-то важной должности. Перед укрупнением колхозов в числе очередных «тысячников» был направлен в наш колхоз председателем. Управлял достойно, держал дисциплину. Критиковал его за упущения на собраниях, как говорится «не взирая на лица», лишь отец, которому люди все рассказывали.

Много интересных, самостоятельных крестьян было и в других концах деревни, но подробности о них не знаю. Упомяну лишь трех «оппонентов» отца, с которыми он спорил основательно, как с политическими «оппортунистами».

Куликов Иван Куприянович, фронтовик. Крепкий мужик, самостоятельный, деловитый, но не торопливый. Громких слов от него я не слышал. В один из моих кратковременных приездов в родную деревню я увидел на большом, просторном доме Ивана Куприяновича таблицу «почетный колхозник». В последующие приезды, когда я начал по – серьезному уже размышлять о судьбе крестьянства и деревни, я внимательно вглядывался на кладбище в фотографию Ивана на памятнике. (Все бойцы революционных боев были уже там, за исключением расстрелянных «кулаков» и убитых на войне). На меня смотрели его внимательные, очень критичные глаза умного человека.

Новиков Алексей Захарович, фронтовик, основательный мужик, умевший умно беседовать и обстоятельно выступать на собраниях. Его дочь Тамара (по моему, единственная) успешно училась со мной в одном классе. Насколько мне известно, получив образование, живет где-то в городе.

Расхождения наших отцов не сказались на наших отношениях. Они были дружественные, уважительные.

Новиков Ефим Климентьевич, одного возраста с моим отцом. Жил в богатом доме. Говорил с усмешкою. Его последний сын Семен, года на четыре старше меня, перед призывом в армию в семилетке учился со мной. Похожий по характеру на своего отца. Никаких идеологических расхождений между нами не было. Моего отца очень возмущало, что один из старших его сыновей Сашко (я его не знал) отзывался о Гитлере, что он «не дурак».

А ведь это только небольшая часть былого крестьянства деревни. Без репрессированных во время ломки деревни и убитых в войне.

И как я мог, на отлично сдавая многочисленные экзамены по марксизму-ленинизму, спокойно, не задумываясь повторять положения этого «учения» о реакционности крестьянства и идиотизме деревенской жизни. Конечно, можно оправдывать себя забитостью всеохватной идеологической обработкой, так как корысти особой не было. Вот при таких размышлениях проходит преувеличенное представление о своем интеллекте.