О культуре и не только - страница 79

Тонкость, однако, в том, что время и место действия «Стиляг» указаны точно: 1955 год, Москва. Таким образом, молодняк – если посмотрит кино без взрослых – вполне может увериться, будто по «Броду», она же улица Горького, только и хиляли попугаистые – вырви глаз – чуваки с крашенными акварелью бульдогами и средь бела дня целовались взасос. А молодой авангард трудового народа – комсомол, поголовно облаченный в мешковину и пропагандирующий едва ли не монастырскую аскезу, часы досуга посвящал охоте на этих самых попугаев, сладострастно выдирая им перья из разных мест.

При этом главная вдохновительница «жлобов» – комиссар Катя – оказывается скрытой нимфоманкой и едва ли не насилует главного героя, щуплого пацана с вечно приоткрытым ртом. Пацан комиссарского тела категорически не хочет. Зато муза стиляг Полина, по кличке Польза, способна на большое чувство, коим и одаряет того же героя (вот ведь – не родись красивым…). Впоследствии, правда, она одаряет его еще чернокожим младенцем, но большое чувство от этого не становится меньше.

Кто жил в 1955 году, снимает про те времена «Покровские ворота». Кто не жил – «Стиляг». Бедный пижон Костик Ромин – его бы на «Броде» засмеяли…

Спорить о правдоподобии всего вышеизложенного не приходится. Хотя бы потому, что прелестные девушки на фотографиях полувековой давности – наши мамы. Не стиляги. Обычные московские комсомолки, а равно спортсменки и красавицы. С пушистыми локонами. С затянутыми талиями. В нарядных, зачастую собственными руками сшитых платьицах. Такие разные. Такие уникальные – без всякого выпендрежа. Попробуйте объяснить им сегодня, чем «стиляжная» юбка Пользы, за которую ее яростно проклинают старушки в поликлинике, отличается от их собственных «фестивальных» – из 1957-го – солнце-клешей (до сих пор хранимых). Тем паче для них загадка – как за два года до упомянутого фестиваля можно было заполучить в Москве черного ребенка. С героиней фильма «Цирк» это, конечно, случилось раньше, но тот ребенок все-таки был made in the USA…

Доказывать, что в Москве-5 5 на девчонок не набрасывались с ножницами, дабы оттяпать кудряшки, что люди с комсомольскими значками хохотали, танцевали и размножались, не прибегая к партеногенезу, кажется нашим родителям нелепым.

Разумеется, правда одних – пусть даже многих – не может претендовать на титул всеобщей универсальной правды. Но «Стиляги» как раз и разочаровывают односторонним, а значит, инфантильным взглядом. Вроде модной до сих пор болтовни: «Ах, до чего меня унижал в детстве пионерский галстук!.. Ах, как я горжусь, что меня в свое время исключили из пионеров!..» Кого не исключали – тот вроде ущербен. Целая страна ущербных – как почва для десятка героев. Целая страна серых – фон, на котором ярко блещут стиляжные звезды…

Но ведь «Стиляги» – игра, забава, миленькое музыкальное кино. Комедия Александрова наоборот. Не судите строго. Не поминайте, что 1955-й – это всего лишь десять лет мирной жизни и хватало проблем, помимо танцев, и в школьном звании «комиссар» нет ничего унизительного для девочки. До комиссара Кати была, например, комиссар Искра Полякова из повести Бориса Васильева «Завтра была война…». И уж, если на то пошло, страну создавали комсомольцы, а не фарцовщики. И воевали за нее комсомольцы… Ладно, не будем. Не стильно это все как-то. Считай, по-жлобски. Тут шутят люди, а тут вы со своим «звериным серьезом»…