Поднимаюсь вверх, к Историческому музею. Быстрым шагом через Красную площадь. Кремль, как всегда, накрыт полусферой со свинцовым отливом. Несколько минут ищу добравшуюся до места запланированной встречи машину. Водитель, привыкший к экстравагантным поступкам шефа, всё же удивлён: меняю своё пальто на его куртку и забираю вязаную шапочку, к отелю «Националь» возвращаюсь по поверхности.
За полчаса, прошедшие с момента моего первого спуска под землю, лёд на ступеньках перехода обкололи. Под ногами хрустят крупные кристаллы соли. Не спеша двигаюсь вдоль подземных витрин. Останавливаюсь, слушаю саксофониста. С этого места хорошо видна компания адептов истины. Девочки суетятся, суют листовки каждому, кто соглашается взять. Молодой человек не обращает внимания на толпу. Пока саксофонист играл Summer time, мой новый знакомый не сделал ни одной попытки заговорить с москвичами. Куда он смотрит? Кто там, на конце линии его взгляда? Саксофонист выводит Strangers in the night. Делаю несколько маленьких шагов. Всё, я его вижу! Человек стоит у противоположной стены перехода, примерно в семи метрах от своих коллег, рассеянно смотрит на людей, которые через несколько секунд будут проходить около основной группы. Мужчина необычен во всех отношениях. Ярко выраженный азиат, возможно японец. Поджарый. Довольно длинные волосы расчёсаны на пробор. Аура плотная с преобладанием розовато-фиолетового. Сразу отмечаю: плотность ауры не соответствует размеру. Энергия как бы втянута внутрь, хотя внешне человек расслаблен. Музыкант замолчал, начал собирать мелочь из раскрытого футляра. Плохо: если он уйдёт, я лишусь наблюдательного пункта.
Именно в этот момент в толпе, движущейся со стороны Тверской, появляется несколько хорошо одетых мужчин – возможно, это депутаты, уставшие от парламентской работы и направляющиеся в какой-то из многочисленных ресторанов в центре города.
Я хорошо видел, как азиат подал знак рукой и глазами показал партнёру на приближающуюся цель. Далее произошло ожидаемое, но ни разу не пережитое мной вживую. Это была тонкая светящаяся верёвочка. Её появление из сердечной чакры японца сопровождалось жёлтой вспышкой. Верёвочка не была светом в обычном понимании этого явления: тонкий продолговатый светящийся сгусток, напоминавший язык хамелеона, долю мгновения просматривался на ауре азиата, потом, растянувшись, прикоснулся к сердечной чакре одного из состоятельных мужчин. Было ощущение, что между охотником и добычей натянулась невидимая леска. Депутат замедлил движение и остановился прямо у импровизированного рекламного стенда. Уже знакомый мне молодой человек с внимательными глазами подошёл и заговорил с потенциальной жертвой.
Не знаю, как бы я поступил в подобной ситуации сейчас, но тогда не размышлял и действовал по наитию. Я осмотрелся. Музыкант окончательно покинул импровизированную сцену, любители джаза разошлись. Маленькая площадка, вмещавшая пару десятков человек, опустела. Я остался один, в прямой видимости участников спектакля. Команда продолжала работать. Пойманный в силки мужчина раскрыл портфель и достал оттуда свою визитную карточку. Девицы шустро совали в портфель и во внутренние карманы его расстёгнутого пальто яркие брошюры.
Момент был подходящим. Приблизившись вплотную к жертве, я громко, чтобы слышали окружающие люди, сказал: «Мужик, у тебя вытащили бумажник» – и хлопнул его по спине.
