Наблюдая за ним, вахтер окончательно убедился, что видит психованного. Он уже поднял трубку, чтобы вызвать милицию, но тут псих узрел кого-то в дверях и бросился навстречу с криком:
– Профессор Блейзе! Профессор Блейзе!
Вахтер с чувством выругался.
– Профессор Блейзе, умоляю!
С ловкостью фокусника психованный размотал сверток, отшвырнул бумагу в сторону и сунул под нос профессору какой-то горшок.
– Эт-то еще что такое? – брезгливо отшатнулся тот.
– Цефалоцереус! Прошу вас, помогите!
Послав к черту милицию и обругав себя идиотом, вахтер помчался выручать профессора.
Псих оказался на редкость цепким. Он уворачивался от вахтера, уворачивался от прибежавшего лаборанта и при этом ухитрялся все время виться вокруг Якова Блейзе, который с сердитым видом рыскал по карманам в поисках пропуска.
– Славно начинается утро, – бормотал Блейзе. – Просто чудно… Да не суйте вы мне под нос свою гадость!
– Умоляю! – выкрикивал умалишенный. – Только посмотрите! Вы лучший специалист, я знаю! Пожалуйста!
В конце концов его оттащили в сторону. Лаборант, хмурясь, принялся звонить в милицию, а Блейзе наконец прошел через турникет и направился к лестнице, на ходу раздраженно срывая пальто, все в мокрых пятнах от снега.
– Профессор! – закричал псих ему вслед, вырываясь из лап вахтера с неожиданной силой. – А вдруг он не погиб! Любые деньги!… Все, что хотите!
Блейзе решительно завернул за угол.
– Погиб… – повторил псих, и вдруг заплакал.
От растерянности вахтер выпустил его.
Псих никуда не побежал. Он стоял, покачиваясь, закрыв глаза, и по лицу его текли слезы.
Из-за угла той же решительной походкой вышел Блейзе.
– Черт бы вас побрал! – хмуро сказал он. – Показывайте ваш цереус.
___________
Дома Арцыбашев развернул стерильную марлю, натолок активированного угля и натянул хирургические перчатки. Он был очень бледен. Язва время от времени пыталась поднять змеиную голову. Подожди, просил ее Арцыбашев. Дай мне немного времени, а потом делай что хочешь.
«Цереус ваш сгнил к чертовой матери. Его каждый день поливали. И что вы от меня теперь хотите? Чуда?»
Арцыбашев вытащил купленный в аптеке скальпель и начал срезать гниль с кактуса. Он очищал его очень медленно, двигаясь наощупь в гнили и слизи, перемешанной с землей.
«Никаких гарантий, что это поможет! Я вам не господь бог!»
Возле основания цефалоцереуса Арцыбашев обнаружил твердую пластинку толщиной не больше двух сантиметров.
«Купите уже новый кактус и забудьте об этом!»
Арцыбашев очистил твердую ткань и тщательно промыл под водой.
«Матвеев, выдай человеку пакет с песком! Ты же видишь, он не успокоится».
Арцыбашев присыпал один срез истолченным углем. Положил на стерильную марлю. Ошметок кактуса выглядел абсолютно нежизнеспособным. Просто зеленый кружок размером с подушечку его пальца.
«Проветриваемое помещение, без сквозняков, комнатная температура… – четыре раза повторил про себя Арцыбашев. – Не забыть припудрить корнеобразователем».
Он очень осторожно высыпал в миску порошок, который вручил ему Блейзе, и принялся за работу.
Час спустя Арцыбашев бессильно опустился на стул и отодвинул уже ненужный уголь. Во рту пересохло. Перед глазами мельтешили мошки, время от времени слипаясь в сплошную серую пелену.
– Теперь можно, – сказал Арцыбашев язве и скрутился в узел от жгучей боли.
* * *
Весна выдалась ранняя и сухая. Снег не таял, а сползал, как съежившаяся змеиная шкура. Трава перла из-под него дурниной, словно боясь не успеть прожить лето.
