О многом и о главном… Сборник рассказов - страница 10

– Доктор, я устал, давайте поговорим потом.

– Хорошо, приду к вам позже.

«Попробую рассудить спокойно. Всё это происходило.… Давно? А что потом было? Не могу вспомнить. Ничего, зеркальце поможет. Ну, свет мой.… Какое странное солнце, словно разбилось на множество разноцветных осколков.…По обочинам трассы валяются, как трупы доисторических животных, обгорелые остовы бронетехники и грузовиков, какие-то ящики, коробки, свёртки, тряпки. Вдоль дороги тянутся ряды больших и малых зданий, превращённых артиллерией, авиацией и пожарами в руины. Долгими вереницами идут навстречу колонны беженцев с преимущественным преобладанием в их рядах славян. Местное население смотрит на машины с солдатами сурово и недоверчиво, без надежды и радости…»

Вернувшись, доктор застал Сергея у окна.

– Хотите погулять? Там солнце, оно вам полезно.

– Она мне очень нравилась…

– Кто?

– Моя жена.

– Вам трудно говорить о ней?

– Нет, наоборот, только я очень мало помню.

– Опишите, какая она.

– О, Иришка очень красивая, знаете, как куколка. Со светлыми волосами и ярко-синими глазами. Вокруг было много хорошеньких девушек, но я выбрал её.

– Почему?

– Она меня очень любила. И писала очень хорошие письма. У неё тонкие пальчики.

– Видите, вы помните…

– Увы, это почти всё…

– Это очень много. Однако подходит время процедур.

«Как я устал от него! Он хочет помочь мне, но очень уж любопытен. Зеркало лучше Шрама – оно всё знает и не задаёт никаких вопросов».

Он проснулся под утро. Было страшно. Зеркало в рассветных лучах казалось зловеще красным. В нём горел Бамут, покрывая небо густым чёрным дымом. Зарево можно было наблюдать за десятки вёрст. Не доехав километра три до Бамута, колонна остановилась. Мы посыпались с бортов и начали разминать затёкшие от долгой и изнурительной дороги мышцы. Возле госпитальных палаток лежат штабеля из мёртвых тел. С одной стороны трупы загружают в грузовик бойцы с осунувшимися безразличными лицами и увозят, а с другой такие же бойцы подносят «двухсотых» и складывают в новые кучи, как брак на какой-то фабрике. Неподалёку между палаток возвышается гора из использованных, окровавленных перевязочных материалов, пустых ампул, склянок, коробок вперемешку с ампутированными конечностями. Везде снуют суровые санитары в залитых кровью когда-то белых халатах. Равнодушные, безучастные взгляды у всех. От бойца до командира. Не просыхающие ботинки, сбитые о камни, десятикратно тяжелеют от липкой, вездесущей, надоевшей грязи. Давно не стиранная форма приобрела цвет глины, порванная о колючки и гвозди, неоднократно штопанная, она казалось просто приросла к коже. Месяц без бани. Даже воду подогреть негде. К горлу подкатил кислый противный комок…

…Наутро доктор был неприятно удивлен. Больной опять молчал. Хотя слушал доктора внимательно, склонив голову на бок. Казалось, ему интересно, но глаза оставались пустыми, ничего не выражающими, значение слов от больного ускользало.

Надежда Юрьевна не ожидала так скоро звонка из клиники.

– Я прошу срочно приехать.

Она испугалась:

– Что случилось?

– Мне нужно побеседовать с вами…

Доктор говорил, тщательно подбирая слова:

– Существует препятствие, которое очень мешает лечению, можно сказать, сводит на нет… Безумие стало его защитной реакцией.

– Это связано с женой или со мной?

– Напротив, вы для него как лучик света, он охотно вспоминает вас и Ирину. Но думаю, страшные события, которые ему пришлось пережить, не отпускают его…