О поэзии и науке, о себе и других… - страница 8

В своей точной, скупой, почти минималистской манере МЛ рисует портрет человека, принадлежащего к тому типу людей, которых так не хватает сегодня. Это человек, который предан науке, потому что убежден в ее изначальной необсуждаемой ценности. Это благородный, деятельный, полностью сохраняющий здравый смысл идеалист. На самом деле, на таких людях держится всякое нормально функционирующее общество. Такие люди не совершают громких подвигов, не делают сенсационных политических заявлений, вообще, предпочитают держаться вдали от всечеловеческого базара. Но они являются центрами кристаллизации, вокруг них возникают, невидимые поверхностному взгляду, неформальные социальные структуры, которые в будущем определяют жизнь целых поколений. Косвенно принадлежа сам к школе Леонтовича, я могу свидетельствовать об этом с полным основанием. Такие люди придают смысл существованию общества. Они есть та самая соль земли, о которой говорится в Евангелии, и вместе с тем, это люди во плоти и крови, незащищенные ни от внешнего трамвайного хамства, ни от внутренних неустройств. Слава Богу, их проблемы никогда не становятся добычей журналистов.

Следующий цикл воспоминаний МЛ – это эссе о А.Д. Сахарове, с которым Левин вместе учился на физфаке Московского университета. Несмотря на сегодняшнее обилие мемуарной литературы о Сахарове, воспоминания МЛ много дают для понимания его личности. Большая часть мемуаров о Сахарове страдает некоторой сухостью и схематизмом, может быть потому, что это воспоминания не столько друзей, сколько соратников – сначала по работе над атомным оружием, потом по диссидентству и по государственной деятельности. По свидетельству МЛ, у А.Д. Сахарова вообще было мало друзей (как и учеников по науке). Может быть, здесь сказывалось то отчуждающе исключительное, уникальное положение, которое с молодых лет Андрей Дмитриевич занимал в нашем обществе. Даже МЛ, несмотря на свою огромную открытость дружбе, называет себя только «старым университетским товарищем» Сахарова. Скорее всего, это излишняя скромность. Во всяком случае, ни один другой «старый университетский товарищ» не нашел в себе смелости четырежды навестить опального Сахарова во время его ссылки в Горький.

В своих воспоминаниях МЛ мало касается научной и общественной деятельности Сахарова. Но зато из них мы узнаем, что несмотря на некоторую замкнутость, Андрей Дмитриевич был обаятельным и не только благородным, но и отчасти наивным и трогательным человеком, обладавшим знаниями, о которых трудно было догадаться. Например, он был, можно сказать, профессиональным пушкинистом (воспоминания озаглавлены «Прогулки с Пушкиным»). Знал всего Пушкина наизусть, был осведомлен о малозначительных обстоятельствах его жизни, прекрасно представлял себе обстановку и быт пушкинского времени. Такие детали особенно важно знать сегодняшней молодежи. Самой характерной чертой российской культуры является ее «избыточность», стремление самых ярких ее представителей приобретать огромные объемы знаний, которые они не надеются и не стремятся использовать каким-либо прагматическим образом. Эта избыточность в высшей степени была у М.Л. Левина и – как мы узнаем из его воспоминаний – у А.Д. Сахарова. Сохранится ли традиция этой избыточности в будущих поколениях? От этого, на самом деле, зависит наше будущее.

В жизни Михаила Львовича немалую роль сыграл короткий, но очень насыщенный «ташкентский» период. В первые годы войны в Ташкенте размещался не только Московский университет. Сюда была эвакуирована большая часть столичной литературно-художественной и научной элиты. Здесь жили Михоэлс, Алексей Толстой и Всеволод Иванов, а также Анна Ахматова, Надежда Мандельштам и многие другие. Молодому Мише Левину посчастливилось быть интегрированным в жизнь этого круга, и можно предположить, что именно воспоминания о Ташкенте составляли основную массу уничтоженного в Тюмени литературного материала. О том, что там могло содержаться, можно догадываться, прочтя более поздние, краткие, но очень насыщенные воспоминания о Б.Л. Пастернаке и С.Б. Веселовском, в которых звучит ташкентская тема.