На самом деле, слышал имена, звонкие, модные, а судя по спектаклю, представление о них у него очень приблизительное. Если Арто, то театр жестокий, натуралистичный, а «театр жестокости» ничего не имеет с этим общего. Если Крэг, то марионетки. Но у него они куклы, актеры, доведенные до недумания, как он сам сказал в интервью, то есть, куклы – механизмы, а у Крэга – совершенные люди-актеры. Если Гротовский, то космические мотивы, женщины – ангелы, библейские раздевания. На самом деле, у Гротовского – высокоморальность. Когда надо, Ж. говорит, что ученик А. Васильева, когда надо – рассказывает, каким полусумасшедшим он выглядел в первую их встречу и объясняет, что ничему, кроме свободы (!) Васильев его не научил. Вот-вот, они переняли его самоуправство, заработанное за 30 лет в театре за дела, а обязанности не переняли, хотя их берут на себя раньше заработанного имени.
Многие восприняли спектакль, как глумление – вряд ли. Все-таки там есть сцены, когда герои плачут, дети вызывают слезу, танцульки обнявшись на пятачке, музыка опять же классическая и патетическая. Это не глумление – это глупость, он «не понимал, на что он руку поднимал». Сам ведь признался, что не знал, что надо ставить в известность автора (может, прикидывается).
13 ноября
«Осада», автор пьесы и реж. Е. Гришковец, МХАТ им. А. Чехова.
Довольно бессмысленное и скучное зрелище. Не по рангу. В Театре «Ложа» (создан Е. Гришковцом в 1990-м) было бы, наверное, мило, но для МХАТ – забава, капустник да еще и без былого шику. Мой прогноз – о том, что искренний Гришковец известкуется и станет манерным, подтвердился. Спектакль – так заявлено в программке – о войне. Оркестрик – трио на сцене, играет так заунывно, что еще больше навевает сон.
За сюжетом, рамкой – разговоры Ветерана (В. Хаев) и Молодого человека (П. Ващилин). Вернее, монологи – истории ветерана и скучающее в ответ молчание парня. Ветеран наставляет: может, пригодится. Не сразу понимаешь, что рассказанные истории – о Геракле и авгиевых конюшнях, о Сизифе, о Троянском коне, а один из воинов – Ахилл, потому что говорят про его пятку. Возникает легкий комический эффект. Но прием стар. Кстати, у М. Левитина в «Мотивчике» (Театр «Эрмитаж»,1995) это замечательно делал Толя Горячев: выходил из зала, кто-то принимал его за пьянчужку, а он коряво, своими словами (гомерически смешно) пересказывал сюжет какой-то классической оперетты.
Мне в первый раз стало смешно в «Осаде», когда парень говорит, что скучно ему так просто сидеть (и мне скучно), и «у меня такое ощущение, что я уже слышал такую историю». Кстати, и у меня. Монолог о времени А. Усова (что такое время? много его или мало?) очень похож на такой же из «Планеты». Чтение письма Второго воина – похоже, из «Собаки». Один герой другому: «Ты не мешаешь. Но ты не помогаешь совсем!», это реплика и Гришковца к зрителю. Он может работать с тем зрителем, который ему помогает. Реплика из спектакля: «Все это такое живое, настоящее, можно потрогать руками», а про спектакль этого не скажешь.
Основной сюжет – несколько появлений трех воинов в килтах, портупеях из хорошей кожи, вязаных шапочках с ушами и с деревянными мечами. (Кстати, Генка (Демин) рассказал историю про Чусову. Она одела героя «Героя» Синга в килт. Когда спросили для чего, ведь пьеса ирландская, а не шотландская, она ответила – так веселее.) Двое агрессивны – угрожают осажденным, требуют сдаваться, третий (Усов) предлагает договориться.
