О жизни и ни о чем другом - страница 7

О том, кто трахался во тьме.

О том, кто срал и опирался на стиральную машинку.

О том, что он семью твою имел.

Вы что больные все обсасывать заезженную пластинку?

Деструктив

Я убегаю от себя!

Стараюсь забывать тебя!

Разбившись на куски летя,

К ногам деструктива!

***

Сливаясь в ферромагнитную жидкость,

Неизмеримых пространства и время.

Пурпурно – лазурная гибкость

Неколебимого идола дремлет.

***

Нам лишь нужно простодушие ваших десниц,

И отсутствие раболепия к моде.

Нам лишь нужно отчасти влюбиться,

В красоту потаенных дамских угодий.

А не эти обожженные солярием лица,

От вида которых все хотят утопиться.

И штампованные монохромно трафаретом ресницы,

Заставляют мою сущность прахом прочь обратиться.

***

Подходит к клавишам невзрачная мадам,

Толпа надеется на сказочный провал.

Коснулись пальцы клавиш, и людей обдал

Незримый ужас, от могущества сих дам.

И, оседлав безумную волну импровизации,

Она раскинула противников столь рьяно.

Лишь я один успел за это время привязаться,

К той бешенной игре на фортепьяно.

Из ступора

Лишь выходя из ступора, я закрываю голову,

От всех бессмысленных, навязчивых идей.

Бросая прежнее, я жизнью упиваюсь с молоду,

В том мире брошенных озлобленных людей.

Открытый мир свободы ужасающе пугает,

И слабых заставляет падать ниц.

Машина изнутри последний дух свой испускает,

Стирает пелену с дымящихся глазниц.

***

Летит с ножом мужчина оголтелый,

Лишь стоит раз взмахнуть – и нету головы.

За ним плетется туша окровавленного тела,

Настал и мой черед – никчемнейшей судьбы.

***

Я готов хоть сейчас же напиться,

И на дамские сердца покуситься.

Лишь бы от тленной тоски удалиться.

Хоть на полчаса позабыться,

С безмятежностью страстной блудницы.

***

Мне станет легче жить

При опустевшем баке похоти.

Лишь только пустоту забить,

Не хватит связи форати.

Очерки о фриканутых личностях

Леос, ну где твой альбом?

Мы все с нетерпением ждем.

Чтобы снова всем вновь,

Из ушей пустить кровь.

Моргенштерн не успел

Всех людей послать нахуй.

За растление сел.

В мозг тюремщиков трахай теперь!

***

Я наслаждался, когда раб кричал,

Что у него все плохо в своей жизни.

И каждый день безжалостно страдал,

В безумстве страха мерзостной пучины.

***

Я молю о помощи сил света,

Для защиты от нечистой лепры.

Пусть избавить нас от мук нечестных,

И дарует связь миров прелестных.

***

Идет толпа на смертную экзекуцию,

Какая лишь бывает раз в одно столетие.

Держат в устах отрывки институций,

Оставив скверны истины никчемное наследие.

***

Как охуительно сложно некие дамы,

Прекрасно играют в коварные планы.

Невыносимое чувство сближения драмы,

Растопчет его в прекрасные раны.

***

И только лишь злосчастный императив,

Неподобающе сливался в нарратив.

И графоман, строча полкниги каждый день,

Самообманом загоняет себя в тень.

Никак принять не может экзистенцы тлен,

А также то, что графомания суть плен

Безумия, упорно нарочитого.

Отсутствия, навеки им забытого.

***

Это же надо страну довести до такого смятения,

Что на бутылку дешевле подсесть, чем на Есенина,

Или Тютчева, Гоголя, Фета.

Не видать вам сегодня шикарного обеда.

Марш свиней! Он в умах молодых ярко зиждется,

Мне аж боязно с ними в коннекте сблизиться.

Лучше быть одному и ни с кем, блять, не видеться,

Чем в гробу, похороненным ими, яростно брыкаться.

***

Кровать. Прыжки на ней от радости,

И крик соседей отовсюду.

Уста лиловые от сладости,

В гримасу сводятся от судорог.

В том крайнем стоне заключается,

Вся суть земного удовольствия.