Но самая известная его операция, начатая Урсулой Кучински («Соня»), работавшей с Р. Зорге и Ш. Радо – это четыре встречи с К. Фуксом, роль которого в установлении ядерного паритета описана достаточно. Они без преувеличения изменили соотношение сил в мире. Первую встречу, нa одной из улочек Лондонa в конце декабря 1940, без которой, не удайся она, не было бы дальнейших, он провел успешно. В результате 3 августа 1941 были получены и тут же переданы в Москву сведения о начале работ по британскому проекту «Тьюб эллойз». Английский «Урaновый комитет» лишь 16 aпреля пришел к выводу о возможности разработки бомбы через два года. При следующей встрече, 8 августа в руки разведки попала справка об основных направлениях работы британских физиков по проекту – документ на шести листах. Всего же до 12 августа 1942 Кремер получил и нaпрaвил в Москву 246 листов секретных материалов, послуживших основой для доклада Сталину и развертывания аналогичных работ в СССР. Тут необходимо небольшое отступление.
Надо признать, что существует и активно пропагандируется третья по счету легенда о том, что послужило толчком к старту работ по бомбе. Что, мол, таким толчком послужили целых два (!) письма с фронта Сталину от неизвестного тогда лейтенанта Флерова (первое – в мае 1942).
Письма, несомненно, были, и их автор, впоследствии сооснователь Объединённого института ядерных исследований в Дубне, академик АН СССР – человек достойный – несомненно. Но предполагаю, что причина борьбы за право первого сообщения – в фамилии сообщившего. Для некоторых особо рьяных фамилия «Флеров» звучит куда надежнее, чем «Понтекорво» или «Кремер». Для справки: мать лейтенанта звали Елизавета Павловна (Фрума-Лея Перецовна) Браиловская.
Но дело в том, что официальный письменный доклад Сталину от НКВД, датированный мартом 1942, приводимый во многих публикациях недавнего времени, не был подписан Берией, так как был слишком сложен технически. Берия сообщил Сталину о выводах разведки. Кафтанов (уполномоченный ГКО по науке) доложил о письме на имя Сталина от физика Флерова, объяснившего намного популярнее, чем НКВД, что из себя представляет атомная бомба и почему Германия или США могут овладеть этой бомбой в не столь отдаленном будущем. Судя по воспоминаниям Кафтанова, Сталин, походив немного по кабинету, подумал и сказал: «Нужно делать».
А лондонская биография Барча закончилась достаточно неожиданно. В июле 1942 он подал рапорт об отправке на фронт, и после отзыва в Москву с августа 42 был начальником Западного факультета Военного института иностранных языков. Есть версия, что причина прекращения миссии разведчика – трения между двумя соперничающими резидентурами. Один из конкурентов стал открыто угрожaть Барчу. Пришлось выбирать между фронтом и подвалами Лубянки. И кто знает, состоялся бы в дальнейшем почетный гражданин белорусского Молодечно и латвийского Тукумса, похороненый в Одессе, 23 августа 1944 за боевые заслуги получивший звание Героя Советского Союза, не добейся он в июле 1943 отправки на фронт…
Дополнение 6. Был ли Кремер единственным разведчиком-евреем в посольстве? Ответ будет отрицательным. В декабре 1932 – ноябре 1937 заведующим инженерным отделом торгпредства под фамилией Соколов легально работал бригадный инженер (соответствует сегодняшнему званию генерал – майор) Михаил Яковлевич Вайнберг (1899 – 1938), оперативный сотрудник, резидент военной разведки.»
