– Почти. Что делать с пленными?
– Когда Макс закончит, отвезите их в лес и отпустите.
– Я уверен, что они работают на амфибий, а этот жест чреват раскрытием нашего вмешательства в их проект.
– Через пару часов наше вмешательство станет более чем очевидным, поэтому можешь отпустить их с чистой совестью, – Хозяин утомленно прикрыл глаза рукой. – Что-нибудь еще?
– Нет, – я помахал бутербродом, – конец связи.
Изображение погасло. Я доел, смахнул с колен крошки и, выудив из синтезатора чашку кофе, обратился к Максу:
– Отвлекись, дружище, мне нужна картинка «Тойоты».
Макс выполнил приказ молча. Передо мной вспыхнуло объемное изображение машины.
– Дай увеличение и смени угол, я хочу видеть лица.
Картинка плавно изменилась. Теперь я видел лица пассажиров, слегка искаженные изгибом лобового стекла. Они оживленно беседовали. Мимика и жестикуляция были вполне человеческими. Мне было очень любопытно узнать, о чем они так жарко спорят.
– Макс, читай по губам.
– Подслушивать нехорошо, – буркнул Макс.
– Жизнь шпиона аморальна и в целом, и частностях, – вздохнул я.
Картинка дополнилась звуком. Таких переливов и трелей я не слышал еще никогда. Хуже всего было то, что я не понимал ни слова.
– Можешь перевести? – я с надеждой посмотрел на синтезатор – ипостась Макса-кормильца и потому, лично для меня, свидетельство его всемогущества.
– С ходу – нет. Ни одного аналога в памяти, но если подвергнуть анализу – возможно.
– Подвергни, Максик, очень надо! – Я знал, что упрямый кибер особенно падок на такие вот детские уговоры.
– Как скажете, начальник, – словно бы нехотя согласился Макс.
На самом деле деваться ему было некуда, но теперь он проведет анализ в три раза быстрее. Вот такая вредная «железка».
– Что, кстати, говорят пленные?
– Полной ясности пока нет.
– К ужину будет?
– Постараюсь.
– Годится. Садись, будем знакомиться с «богемой» ближе.
Для такого захолустья ресторанчик был слишком хорош. Кроме оригинального интерьера и сносной кухни, он поражал скромностью цен и присутствием самых что ни на есть настоящих музыкантов. Их, правда, было только двое, и первый вместо рояля играл на старенькой «Ямахе», зато второй неплохо освоил саксофон, поэтому звук был скорее жив, чем мертв. В общем, пищеварение не страдало.
Волосы и одежда Анны высохли, она подправила макияж и сверкала теперь своей красотой в полной мере, элегантно и без малейших усилий разрывая сердца окружающих мужчин на три-пять частей. Дамы напряженно искали изъяны. Не найдя таковых, они заходились в явственно проступающей наружу внутренней истерике и принимались лихорадочно строить глазки Вику.
Находясь в тени и наблюдая весь этот цирк, я ощущал смутное беспокойство. Шпиону лучше быть незаметным. В этом я был убежден глубоко и прочно, а потому тактика приславших сюда Анну и Вика меня озадачивала. Я все больше склонялся к тому, что «художники» призваны не работать, а отвлекать внимание. Вопрос – чье внимание и от кого или от чего? Мое? Не та я птица. Так, полевой агент на ржавом корыте. Амфибий и их приспешников, устроивших базу в лесу? Возможно, но это еще надо доказать. Лучший способ заслужить доверие противника – «пострадать» от своих. Вариант номер три: их миссия не связана напрямую ни с нами, ни с «жабами». Маловероятно, учитывая массу совпадений: «ручей», «охотники», современное вооружение и оборудование…
Мне явно стоило набраться терпения и проследить за красавцами до сеанса связи, ведь в багажнике у них лежал спутниковый «телефон».
