Я глядела на Ирину во все глаза. Не слишком обремененная знаниями девушка явно повторяла чужие слова, скорей всего то, что говорил ей отец. Интересный, должно быть, господин, этот легальный бизнесмен Гвоздь, книги по психологии читает. Может, и впрямь попробовать? К тому же деньги…
– А что будет, если я с абсолютной точностью докажу, что Жанну отравила Аня? Если твой папа хочет, чтобы я подтасовывала факты…
– Папа желает знать правду, – тихо ответила Ира.
Я взяла тяжелую пачку денег, повертела ее в руках.
– А если я не сумею найти убийцу?
Ирочка вздохнула:
– Ничего, только лучше бы вам изо всех сил постараться.
Затем, посчитав разговор оконченным, она встала, быстрым шагом пошла к выходу и вдруг спросила:
– Квартира у вас большая, комнат сколько?
– Шесть.
– Откуда же такие хоромы?
– Мой старший сын Сережа женился на Юле, – объяснила я, не слишком вдаваясь в подробности, – она жила в соседней квартире, вот после свадьбы мы и объединили жилплощадь. Сделали из двух квартир одну.
– Понятно, – протянула Ира. – Жильцов не берете?
– Нет, – засмеялась я, – а ты что, хочешь у нас комнатку снять?
– Да, – серьезно ответила Ирина. – Не могу на одной территории с Борькой, блевать тянет.
– Поезжай к отцу.
– Так он в Вихреве живет, полтора часа от Москвы, а я в мае школу заканчиваю, всего-то два месяца до выпускных экзаменов осталось. Вы не сомневайтесь, я хорошо заплачу, деньги есть. Папа к маминым магазинам толкового менеджера приставил, и весь доход идет ко мне.
– А квартира чья? – глупо спросила я. – Анина или Бориса Львовича?
– Мама покупала, – пояснила Ира, – только козел там прописан. Он вообще нищий был, когда пришел. Его прежняя жена вытолкала только с парой трусов. Ну ничего, мамуля скоро вернется и бортанет гада.
– Пусть папа тебе квартиру снимет или купит!
Ирочка глубоко вздохнула и по-детски призналась:
– Я одна никогда не жила, боюсь очень. Тут Борька два дня не ночевал, так я чуть с ума не сошла. Ночью страшно, прямо жуть. В коридоре шкафы скрипят, а я дергаюсь. А у вас места полно, да и вы тетка незлая. Всего-то и поживу, пока маму не освободят. Ведь ее скоро выпустят, правда?
Ее широко распахнутые детские глаза с надеждой уставились на меня. Господи, за толстым слоем косметики совершенно не видно ее настоящего возраста, а ведь девочка всего на три года старше Лизы. И потом, она очень любит Аню, никогда с ней не расставалась и, естественно, тоскует. Вот ведь бедолага. Сколько на нее всего свалилось, тут даже здоровый мужик мог с катушек съехать, а Ириша еще хорохорится.
– Можешь занимать комнату для гостей, только там нет телевизора.
– Свой привезу, – повеселела «жиличка», – и видак, и кассеты, и музыкальный центр. Сколько возьмете? Только с едой, я готовить не умею!
– Что же ты эти дни ела?
– В «Макдоналдс» ходила, надоело до жути.
– А Борис Львович где питается?
– Борька бабу нашел на хозяйство, она ему суп варит.
– Что же ты ее стряпню не ела, не вкусно, что ли?
– Да козел сказал, что у нас теперь коммунальное жилье, каждый за себя. Так сколько?
– Мы с гостей денег не берем, – ответила я.
Утром, выгнав увеличившееся количество детей в школу, я села у письменного стола и призадумалась, потом написала на бумажке вопросы. Кому это выгодно? За что убили Жанну? Кто пошел на преступление? И при чем тут Сеня?
В памяти начали всплывать события. Итак, день рождения Бориса Львовича. Утром Аня, отдав все указания по поводу праздничного стола, отбыла на работу. Борис Львович работал до четырех часов, потом мылся в ванной, а в семь к накрытому столу явилась первая гостья – Зюка. Аня прибежала за секунду до нее и выставила на сервировочный столик, где уже выстроилась шеренга графинов, бутылку «Айриш Крим». Она была пыльная, и я, взяв влажную тряпку, аккуратно вытерла ее. Так вот, пробка казалась нетронутой. Я отлично это помню, потому что хотела открыть ликер, неприлично ставить на стол запечатанную бутылку. Но силы свернуть золотистую пробку не хватило. Хотела сходить за ножом, но тут меня отвлекли, и я забыла про бутылку.
