В больницу, когда позволяло время, по утрам я добирался пешком разными маршрутами, во-первых, чтобы изучить город, а во-вторых, используя прогулку в качестве утренней физзарядки. К песчаной косе на берегу реки я подошел точно в то же время, что и вчера, но любителя зимних купаний не встретил, чем был разочарован. В больнице, переодевшись, я зашел в ординаторскую и неожиданно чуть не столкнулся с гномом. Надо сказать, что удивились мы оба. Я, будучи сам невысокого роста (немножко не дотянул до ста семидесяти), почувствовал себя неловко, когда рядом со мной оказался, едва достающий мне головой до подбородка человек в хирургическом халате, на котором было написано Кристалл Давид Соломонович. Мы познакомились. Он оказался очень эрудированным человеком, имеющим научные работы, в которых излагал и обосновывал правила наложения провизорных швов. Это швы, которые накладываются на края операционной раны, но сразу не завязываются. Это делается спустя два или три дня на перевязке.
В тот день я ассистировал ему, где увидел его способ ведения послеоперационных ран. Будучи на пенсии, он брал одно-два дежурства, чтобы удовлетворить страсть, практиковавшего более сорока лет хирурга. Несмотря на возраст, Давид Соломонович продолжал делать подписку на интересовавшие его книги. После поступления изданий в магазин, извещения отправлялись заказчикам, учитывая дату заказа. Я всегда подписывался заблаговременно и одним из первых. Поэтому, когда я приобрел довольно интересную книгу по хирургии небольшого тиража, а ему не досталось, он был огорчен. Но мне она была нужнее.
Надо сказать, в городе в то время проживала довольно большая община евреев. Спустя двадцать лет, в годы перестройки и развала Советского Союза, большинство из них разъехалось по разным странам мира в поисках лучшей жизни.
– Расскажите, пожалуйста, как вам работалось в кремлевской больнице? – однажды спросил я Василия Денисовича, когда мы переодевались после проведенной операции, где я был в качестве ассистента.
– Откуда ты взял, что я там работал? – и он внимательно посмотрел на меня. – Это тебе не правду сказали. Слухи все.
– А за что вы, сидели в тюрьме? – не унимался я.
– Ну, ты любопытный! Зачем это тебе знать?
– Я, ведь, тоже врач… Опыт старшего опытного коллеги не помешает.
– Хм… Довод убедительный. Мы работаем, а прокурор крамолу ищет. У каждого свои задачи. А вот скажи, почему говорят «искусство врачевания?»
– Мы же людей лечим. У ветврачей работа больше похожа на ремесло, у нас ближе к искусству.
– В принципе верно, но не совсем так, ремесленная подготовка нам еще более нужна, чем им, – Василий Денисович задумался на несколько секунд. – Нам очень важно убедить больного в необходимости конкретного лечения, а потом доказать, что оно, это лечение, было проведено правильно. Вот в чем искусство. Есть такое мнение, что если после беседы с врачом больному не стало легче, то…»
– Это не целитель, – закончил я фразу за него. – Кто-то из наших преподавателей говорил об этом.
– Вот, вот. Пойдем, покурим!
– Я не курю. Бросил.
– Да ты, наверное, еще не начинал? И не начинай! Врач не должен курить! Лучше сотку для снятия стресса.
– Так у нас стрессы каждый день.
– Это ты хорошо меня подловил на слове. Кстати, не так давно у нас одного уволили за систематическое снятие стресса.
Выйдя на лестничную клетку, Василий Денисович стал сладострастно курить сигарету «Прима», потом внимательно посмотрел мне в лицо, как бы считывая затаенную духовную информацию, мы встретились взглядами. Он отвернулся и стал смотреть в окно. Его белая медицинская шапочка сплюснулась и съехала набок, из-под нее виднелись сзади и на висках такие же белые волосы, как ткань головного убора. Он недавно вышел на пенсию, существовать на которую не хотел, поэтому продолжал работать.
