– Нет, я оставил у вахтерши под нашим номером.
Марченко развернулся и ушел. Камский захлопнул увесистый словарь, взял тетрадь, чернильницу с тушью и перьевую ручку, сложил все в папку с молнией и отправился в свою комнату. Эдик, вольготно возлежал поверх одеяла, из одежды сняв только пиджак. Коричневый броский галстук скользил наискосок по белой с тонким узором рубашке, которая была заправлена в темные брюки, имевшие синий отлив; на поясе был, широкий кожаный ремень, на ногах светло-серые носки. Туфли валялись в позе стрелок часов рядом с кроватью. Если включить воображение, то обувь показывала три часа то ли дня, то ли ночи. Марченко блаженно улыбался. Он был одним из немногих холостяков после интернатуры. Его профессиональной ориентацией была терапия. В городке атомщиков можно было ходить на киносеансы в дом офицеров, которые шли по выходным, еще в ресторан и кафе. И все.
– Я вижу, Эдик, у тебя хорошее настроение.
– Да! Поел, выпил вина. О службе думать не хочется.
– Ты же собирался писать рапорт о зачислении в кадровые офицеры.
– Еще надо подумать.
– Что нового на родине?
– Да, все в норме. Брат школу заканчивает. Родители здоровы. А я накануне с одной женщиной познакомился.
– А почему не с двумя сразу?
– Если с двумя, это значит ни с какой.
– Убедительно. Ну, и что?
– Знаешь, она такая интересная!
– Моложе тебя?
– На пару годков.
– Женись, в конце концов. Тебе уже двадцать пять.
– Мой отец в тридцать завел семью.
– Прояви инициативу.
– Дело в том, что у нее уже есть ребенок.
– Усыновишь.
– Девочка.
– Удочеришь.
– Легко сказать. Дело в том, что она сама из неблагополучной семьи. Несколько лет жила в детском доме.
– А родители?
– О них она не хочет вспоминать.
– А где работает?
– В ресторане.
– Это там, где ты был?
– Ну, да.
– Чем она тебя так притянула?
Если бы Эдик был трезв, возможно, он не ответил бы на этот вопрос. После некоторого раздумья он произнес:
– Сексом. Она такая мягкая и нежная! А как возбуждается!
Камский подумал, «действительно здесь, наверно, повышенный радиационный фон сказывается». Затем взял чайник и пошел на кухню, чтобы вскипятить воду. В общем холодильнике взял свои продукты и стал готовить ужин.
На утреннем разводе Игнат уже был в летней форме одежды, как и другие офицеры, выделяясь разве что новизной обмундирования. Незаметно пролетело несколько дней. С отдаленных точек периодически на короткое время возвращались группы военнослужащих, чтобы отдохнуть, помыться в бане и подготовиться к новой командировке на одну из площадок. На одном из построений лейтенант Камский обратил внимание на высокого худого командира взвода младшего лейтенанта по фамилии Хусаинов и подошел к этому офицеру.
– Здравствуйте! Доктор Камский, врач вашей части, – Игнат протянул офицеру руку.
– Добрый день! Хусаинов Ринат, – ответил тот. – Я сам собирался к вам обратиться, да все нет времени.
– Воспользуемся моментом. Идемте в наш лазарет.
Ринат был ростом один метр девяносто пять при весе пятьдесят восемь килограммов. Подробно расспросив о самочувствии и сопоставив все симптомы, Игнат сказал Хусаинову, что тот серьезно болен. Скорее всего, у него язва двенадцатиперстной кишки, осложненная стенозом, срочно требуется дополнительное обследование.
– Тянуть нельзя.
– Меня командир роты не отпустит.
– Не волнуйтесь, я все решу с Шустовым.
Через день Камский привел Хусаинова в рентгеновский кабинет гарнизонного госпиталя.
