Яшке Артемкину предки, так он называл своих родителей, достали путевку в дом отдыха на берегу Азовского моря сроком на десять дней. С медицинской практикой, которая проходила в одном из районных центров, было тоже все улажено: ему разрешили опоздать, но с обязательной отработкой и овладением всех необходимых практических навыков. Вернулся Яшка загорелым и веселым и сразу же начал приставать к девушкам однокурсницам и медицинским молоденьким сестричкам с откровенными предложениями. Когда ему вспоминалась недавняя подружка Света, то он расплывался в самодовольной улыбке. В дом отдыха они приехали одновременно, познакомились в столовой за обедом. На вечерний киносеанс пошли вместе, а потом сразу в комнату к Яшке. Следующую ночь он провел в номере Светы. Потом было на пляже ночью под звездным небом. Еще на волноломе. В воде Светка отказалась. Потом в сквере на скамейке. В лифте тоже отказалась. Еще во время экскурсии в каюте. В арендованном автомобиле отказалась. В последний раз опять у Яшки. Воспоминания тешили и бодрили его. Но через день лицо Якова стало задумчивым, потом и вовсе мрачным. Однокурсники, бывшие вместе с ним на практике, не могли не заметить этой перемены и терялись в догадках. «Влюбился, наверное», – кто-то высказал предположение.
Почему он выбрал в качестве человека, которому решил довериться именно меня, трудно судить, но мне это польстило.
– Вася, понимаешь, как бы это сказать, ну в общем, я залетел, – начал он невнятно мне излагать суть дела.
– В каком смысле залетел? – недоуменно спросил я.
– С конца потекло…
От неимоверного усилия сдержать себя от хохота, я прекратил дышать. Это помогло.
– Яша, но причем тут я? Иди в кожвендиспансер!
– Василий, ты хочешь, чтоб надо мной весь курс потешался?! Какой ты после этого мне товарищ. А если предки узнают?
Родители Артемкина были узнаваемыми в городе людьми.
– Как я понимаю, ты хочешь заняться самолечением с моей помощью?
– Я знал, что ты не откажешь! – восторжествовал Яшка.
– Но я еще не давал своего согласия на сей лечебный эксперимент.
Яшка помрачнел и углубился в размышления.
– Это раз, – продолжал я, – а во-вторых, прежде чем лечиться, надо знать от чего. Нужен точный диагноз.
– Да, что может еще быть, кроме триппера!? – произнес Яшка не очень уверенно.
– Лекции Богдановича помнишь? О микробных микстах читал? – продолжал убивать я Артемкина. – Между прочим, у тебя может оказаться банальная инфекция от морских купаний, и ты зря паникуешь? – продолжал я.
– Так, что ты предлагаешь? – спросил Яшка.
– Сделать мазок, покрасить и посмотреть под микроскопом.
– И опозориться на всю больницу! – добавил сокрушенно Артемкин. – А вообще-то, ты прав. У меня появилась идея. Ты мне поможешь?
– Придется, – ответил я.
Ночь выдалась пасмурная, как раз то, что надо. Яшка заранее подсмотрел, где вешается ключ, от лабораторного отделения и дожидался урочного часа. Скоро это время настало. Последняя медсестра приемного отделения около половины третьего вздремнула, так как больных не было. Яшка, открыв стеклянную створку на стене, за которой висели гирлянды ключей, схватил нужный и побежал, как мы договаривались, ко мне в хирургическое отделение, где я помогал дежурному хирургу. Там тоже была зона штиля. Как опытные диверсанты, мы проникли в клиническую лабораторию, быстро сделали мазок, окрасили его и поместили под микроскоп. Диагноз стал очевиден. Глянув в окуляр, я увидел массу, большей частью лежащих попарно, напоминающих кофейные зерна или почки, коричневых микробов.
