– Лучше бы уж наоборот, – проворчала, не выдержав, Алекса. – Взял бы да выпустил пар. Было бы любопытно посмотреть, как ты это делаешь.
– Огневикам, особенно таким сильным, как я, нельзя выпускать пар, – ответил он, ведя ее за руку же к залу. – Всегда есть опасность перегореть.
– Но ты правда все объяснишь послезавтра?
Он на ходу оглянулся на нее:
– Да.
Танец, в который они вошли с ходу, был спокойным, но для Алексы много говорящим. Сначала Карей держал ее, чуть отстраняя от себя. Потом вдруг застыл на месте, глядя на девушку, которая вынужденно тоже остановилась и с недоумением смотрела на него, и быстро шагнул ей навстречу. Теперь он держал Алексу, почти прижимая ее к себе, и выглядел более спокойным. Но, посматривая на него время от времени, она видела: что-то тяжелое застоялось в его глазах. И думала: «И это он мне тоже объяснит. А забудет – напомню».
А потом и вовсе забылась, ладони-то на его плечах (он снял пиджак, оставив его у стола), и большим пальцем правой руки она чувствовала, как торопливо бьется жилка у него под ключицей. Выглядит каменным, но внутри, кажется, бушует буря?.. И это было завораживающе – ощущать, как мягкими толчками в ее пальцы стучит тревога Карея.
Он все-таки выплеснул.
Привез ее домой, и они вышли из машины. Вокруг тихо, уютно, темно и спокойно – пригород же. Даже ветер еле слышно скользил по ветвям деревьев, лениво перебирал мусор, скопившийся у бордюра вдоль дороги… Парень помялся, стоя рядом с Алексой и глядя то на нее, то на дом, весело светящийся окнами. Глядя на них, девушка сразу подумала: «Та-ак, сейчас кому-то влетит, что вовремя спать не ложатся!»
– Ты рано ложишься спать? – неловко спросил Карей.
– Нет. Хочешь – можем…
Она не успела предложить ему погулять по саду. Чуть поодаль остановилась машина, плохо видимая в свете здешних уличных фонарей. Они оба повернулись к ней, потому что стукнула дверца, и от машины к ним поспешила фигура.
Слегка подняв брови, Алекса удивилась. Мэтти? Что он делает здесь так поздно? Пришел к Эмбер? Но Эмбер как раз ложится рано. И чуть не вскрикнула, когда каменные пальцы сжали ладонь так, что ей показалось – расплющили. И одновременно услышала участившееся дыхание.
– Добрый вечер, – сказал Мэтти. – Алекса, нам надо поговорить.
– Уходи.
Неожиданно низкий и напряженный голос за спиной и над головой заставил вздрогнуть даже девушку.
– Ей некогда тебя слушать.
– Но я всего лишь хотел… – запротестовал было забеспокоившийся Мэтти.
Алекса от странного всхлипа за спиной быстро обернулась.
И подпрыгнула на месте, снова оборачиваясь назад!
Машина Мэтти взорвалась изнутри! Как будто мощную взрывчатку подложили в ее самую середину – и не под нее, а вовнутрь. Огненным фонтаном брызнуло во все стороны все то, что осталось от машины. С деревьев взлетели в темное небо черные птицы: грачи, галки, вороны – и в панике загалдели, заметавшись над огненным заревом. И взревел костер, который, впрочем, быстро сжался до локального очага. Правда, огонь все равно жестко и громко трещал, пожирая остатки машины. Но пламя уже до ветвей деревьев не дотягивалось… И это было так ужасающе – ослепительно-желтое пламя на темной по-вечернему, только что мирной улице… И только сейчас стало слышно, что кто-то быстро и задыхаясь говорит одно и то же.
– Что… Что… наделал?.. Что ты наделал?! – чуть не заикаясь, повторял Мэтти.
Ошеломленная Алекса тем не менее спохватилась, оглянулась на Карея. Тот все еще частил с дыханием. А в застывших глазах огонь от сожженной машины плескался такой… набатный, что девушка запаниковала, вспомнив его слова, что можно перегореть. Она не совсем поняла смысла слов, но смутно представляла это как что-то ужасное для самого огневика. Только поэтому она быстро схватила Карея за руки:
