– Сонь, ты бы хоть верхнюю одежду сняла что ли! Июль, однако, – весело предлагала я подруге, на которую всю дорогу недоуменно оборачивались прохожие, а теперь вот и на автобусной остановке многие пассажиры не сводили с нее глаз. Своим несезонным видом она сильно выделялась из толпы и привлекала всеобщее внимание публики.
– Так надо. Пришлось побольше на себя напялить, чтобы в руках поменьше тащить, – толковала она мне. – Я же электрическую вафельницу с собой взяла. Будем домашние вафли стряпать. Ты даже представить себе не можешь, какими нежными они получаются. А начинку туда можно самую разную пихать. Вкусней всего, конечно, вареная сгущенка, только ее варить слишком долго. Зато вкусно-о…
Она мечтательно закатила глаза и розовым язычком облизнула потрескавшиеся от сухости губы. Я окинула сочувствующим взглядом замученную и взмокшую Соню вместе с ее багажом, который заметно оттянул ей руку, и вызвалась облегчить ее участь:
– Давай подержу!
– Главное – их делать быстро. Двадцать минут, и целая гора, – она по-прежнему не теряла оптимизма, продолжая меня в чем-то горячо убеждать, но, передавая мне кладь, уже пыхтела, как паровоз:
– Фу… Кошмар! Знаешь, какая тяжелая?
– Гора – тяжелая?
– Тьфу ты! Вафель гора! Я про вафельницу. Целых три пуда, наверное, весит…
Прибор не случайно упаковали в два пакета, вставив их один в один. Обычный одинарный наверняка бы уже лопнул. Сонька для ценного груза даже пожертвовала два дефицитных красно-белых мешка с фирменным знаком Marlboro. Правда, создавалось впечатление, что пакеты уже неоднократно подвергались стирке, поскольку выглядели сильно пожулькаными: даже кончики букв стерлись.
Лично у меня уже имелся печальный опыт неосторожного обращения с культовой упаковкой. Я очень дорожила клеенчатой сумкой с добротными пластмассовыми ручками и с изображением двух бронзовых лошадок. Она перепала мне после маминой командировки в Москву и использовалась только в особо торжественных случаях. Однажды, наткнувшись на рекомендацию в «Здоровье», я сдуру решила по всем правилам обновить свой поистрепавшийся за год Philip Morris, который, несмотря на исключительно бережное к нему отношение, частично утратил свою эстетическую привлекательность. В заметке под заголовком: «Как стирать полиэтиленовые пакеты» черным по белому было написано: «Мыть надо теплой водой с мылом, а еще лучше добавить в мыльный раствор чайную ложку пищевой соды». Что я, собственно, и сделала… Проклятая сода! В процессе «реставрации» краска с поверхности мешка окончательно слезла, подарок мамы навсегда потерял товарный вид, а у меня с тех пор возникло недоверие к журналу в целом, и в частности – к некоторым кандидатам медицинских наук, что дают такие тупые советы.
Я осторожно и незаметно от Сони опустила драгоценный груз на асфальт. Пусть себе стоит, пока транспорта нет – чего на весу-то его держать, мучиться? Через двойной слой клеенки угадывалась не слишком большая коробка, но по весу казалось, будто внутри ее находится вовсе не чудо-вафельница, а тяжеленный чугунный утюг, который грели на печи и гладили им белье еще до изобретения электричества.
Ну, наконец-то… Из потока машин выпростал свое длинное тело сдвоенный желтый «Икарус», своим гибким сочленением-гармошкой напомнивший мне гигантскую гусеницу, которая, вильнув хвостом, неожиданно лихо подкатила к остановке. Мы кое-как влезли в переполненный автобус. Ну и душегубка! Хоть на мне легкая удобная одежда: белая короткая майка на бретельках, свободные холщовые брючки с резинкой вместо пояса и шлепанцы на босу ногу – а и то вся спина взмокла. Я глядела на Соню с искренним сочувствием, а скорее – даже с ужасом. Да и не я одна. Какой-то дяденька, здоровяк с рыжими усами, нагло занявший место аккурат под табличкой «Для инвалидов и пассажиров с детьми», с подозрением поглядывая на странную девочку с всклокоченными волосами и распаренным лицом, ерзал, ерзал, и вдруг надумал уступить ей место. Сонька в знак благодарности просто кивнула и плюхнулась на сиденье со словами:
