Обернись, когда заканчивается время - страница 18

– Ты что творишь? – я уже говорил на повышенных тонах.

Катя же, понимая, что дело пахнет керосином, взяла Ваню на руки, который не переставал хныкать.

– Ване пора ложится спать, мы пойдем. И вы, девочки, тоже идите наверх.

Оля и Юля поспорили бы еще со мной и попытались, как обычно повозмущаться перед тем, как ложиться спать, но дети чувствуют все, поэтому в этот момент они спокойно молча пошли вслед за Катей.

Когда никого кроме меня и Лизы не осталось, я решил продолжить диалог. Она стояла передо мной в закрытой позе, скрестив руки и ноги, смотрела прямо на меня и даже не собиралась предпринимать каких-либо действий. Упрямо не хотела уходить.

– Убирай осколки! – жестко сказал я ей.

В такие моменты я иногда перегибал палку и действительно говорил с достаточно жесткой интонацией, но куда мне деваться, если перед тобой дочь, как стена, вообще не идет никак на контакт. Не получается у меня совладать с собой при таком поведении, срываюсь. Хотя это все относительно. Ведь для кого-то срыв в данном случае проявляется в виде оскорблений и рукоприкладства.

Честно говоря, мне хотелось дать ей пощечину и прогнать, наказать всеми доступными мне вариантами, чтобы она поняла и осознала свое поведение, но я понимал, что это не лучший способ достучаться до нее, поэтому сдерживал себя настолько, насколько мог.

Лиза спокойно стояла, также в закрытой позе и даже не собиралась убирать с пола осколки. У нее был тяжелый взгляд исподлобья и небольшая ухмылка на лице.

– Сам убирай! – заявила она.

Тут я опешил. Вот это наглость!

– Ты сам виноват, что стакан упал. Я же говорила, что не хочу с тобой выходить и разговаривать.

– Так от тебя воняет на всю кухню сигаретным дымом. Ты бы хоть постеснялась!

– Я курю, когда хочу, где хочу и сколько хочу! – заявила она.

Назревала классическая сцена столкновения отца и дочери – подростка, где каждый отстаивал свои правила и границы.

– Ты живешь на моей территории, поэтому ты обязана подчиняться правилам этого дома. Если я раньше шел навстречу и не запрещал тебе курить на чердаке, то теперь я запрещаю!

– Ах, вот ты как заговорил! Это потому что я тебе не родная дочь, так? Ты только и ждешь, чтобы я уехала отсюда.

– Не переворачивай мои слова. Я тебя не выгоняю, и у меня нет такого намерения. Я лишь прошу уважительно относиться ко всем, кто проживает в нашем доме.

– Не буду я убирать эти осколки, потому что ты сам виноват в этой ситуации. Сказала же меня не трогать!

– Тогда просто исчезни, чтобы глаза мои тебя не видели. Сегодня вечером приедет много гостей. Ты решила опозорить меня?

– Какие-то гости тебе дороже меня? Ты переживаешь о них, а не обо мне. Признайся, просто тебе наплевать на мои чувства.

Лиза покраснела, и интонация ее изменилась, как будто она вот¬-вот заплачет. В комнате стояла тишина. Я молчал, а она отвернулась от меня, видимо, чтобы прийти в норму. Пару раз хлюпнула носом.

Я видел, что ей сложно, но не мог понять, как мне разрешить данную ситуацию во благо ей и мне. Очень сложно у нее проходит переходный возраст. А я не могу переступить через себя, свои принципы и правила.

Она стояла передо мной в черном одеянии, опустив голову вниз. Затем Лиза взяла себя в руки, выпрямилась и ее рука потянулась к кружке, что стояла недалеко от нее. Затем она медленно повернулась ко мне. На лице была обида, смешанная с гневом.

Лиза застыла на пару секунд, уставившись прямо мне в глаза. Казалось, я даже физически ощущал ту боль, которую она испытывала в данный момент. Возможно, Лиза мысленно проклинала меня.