– Может быть, хозяйских зверей чует? Ими здесь наверняка пахнет…
– Да нет, вид такой, будто он на самом деле заигрывает с кем-то. Кто на диване сидит.
– Хм. И кто же там сидит? Привидение? – усмехнулась Настя.
– На привидения собаки обычно воют, – авторитетно сказала Соня, в мировоззрении которой житейский практицизм вполне непринужденно соседствовал со жгучим интересом ко всякой мистике и детской верой в приметы и НЛО. – Нет… это, наверно, домовой, – заключила она и захрустела сухариком.
– Фаю-то даф? – прошамкала.
– Погоди, сейчас заварится.
Ополоснув и протерев кружки, которые оставила ей добрая хозяйка вместе со всей прочей необходимой посудой, Настя поставила их на стол и повернулась к окну, собираясь взять с подоконника батон, выложенный туда из сумки пятью минутами раньше. Протянула к нему руку и сдвинула брови, глядя на горшочки с цветами.
– Сонь, – позвала, – мне показалось или позавчера здесь были фиалки?
– Да, – откликнулась та, – фиалки. Как щас помню. Белые и розовые. А что?
– А теперь тут литопсы. Цветущие, красота! Тоже белые и розовые, поэтому я и не заметила сразу…
– Опять, что ли, домового шуточки? – Соня вытаращилась на подоконник.
Настя вздохнула.
– Хозяйкины, скорее. Одни цветы забрала, другие привезла.
– Вот делать нечего человеку! – фыркнула Соня.
– Ну, может, она фиалки больше любит, – предположила Настя. – И не решилась доверить их квартирантке. Хотя за литопсами уход посложнее будет!
– Надо было сказать ей, что ты флорист… Слушай, наливай уже чаю, заварился!
И тут из гостиной донеслось вдруг нетерпеливое поскуливание вперемежку с погавкиванием. При помощи коих Чинка обычно давал понять, что очень, ну просто очень хочет кусочек того вкусного, которое кто-то нагло ест у бедной собаки на глазах.
– Да что же там, действительно, происходит? – озадачилась Настя. – Наливай сама, а я пойду посмотрю.
Она вошла в гостиную и застыла.
Чинка танцевал.
То бишь кружился на одном месте, встав на задние лапки.
Что обычно делал только в том случае, если перед самым носом у него кто-нибудь держал кусок шоколада.
– Батюшки, – сказала, выглянув из-за Настиного плеча, любопытная Соня, не усидевшая в кухне. – Собачка ваша, никак, рехнулась?
Чинка, не обращая на них внимания, опустился на все четыре и гавкнул на диван.
Где, естественно, никого не было.
* * *
– Юниция, прекрати, – сердито сказала Мирабель. – Убери конфету! Если он еще и жевать начнет неведомо что, девчонки точно заподозрят неладное и сбегут. Обе!
Это подействовало. Фея Озорства спрятала наконец лакомство в карман и огрызнулась:
– А сама-то что творишь? Зачем цветы поменяла?
– Я не нарочно, – принялась оправдываться Мирабель, – забыла просто… всегда по понедельникам их меняю…
– Ой, кажется, они уже заподозрили, – перебила ее Вирина. – Давайте-ка мы их успокоим!
Все три феи выхватили, как мечи, волшебные палочки.
– Сонечка, уходи… – тихо загудела Юниция, помахивая своей, – нечего тебе тут делать!
– Все в порядке… – зашелестели остальные, – все хорошо…
* * *
Чинка угомонился. Лег на пол, обиженно отвернув морду от дивана, и загрустил.
– Точно – домовой, – сказала Соня, озираясь по сторонам. – Только что это он среди бела дня активизировался?… Ладно, методы нейтрализации нам известны. Блюдце молока и кусок хлеба.
– Нету молока, – вздохнула Настя, тоже обводя взглядом гостиную, где только сейчас заметила кое-какие изменения.
