Профессор Кэтрин Пиктон, в настоящий момент работающая в колледже Всех Святых, взяла с серебряного подноса изящный фарфоровый чайник. Налила Джулии, Габриелю и затем себе.
Все трое сидели перед ревущим огнем в вестибюле отеля «Ленокс». Это была одна из любимых гостиниц Габриеля в этих местах, и Кэтрин его оценку разделяла.
Добавив себе в дарджилинг ломтик лимона, она отпила из чашки. Чай – оплот Британской империи, что подчинила Англии весь мир, в том числе и Бэк-Бэй[8]. И еще, подумала она, это напиток не только цивилизованный, но и укрепляющий.
Она показала на уставленный тарелочками журнальный столик:
– Вот сконы, угощайтесь. Они великолепны.
Джулия и Габриель переглянулись и сделали как было сказано.
Клэр мирно спала в автомобильной корзинке на диване рядом с Кэтрин – та настояла, чтобы девочку поставили рядом с ней.
– Сейджевские лекции – это знак особой чести, Габриель. Они откроют тебе невероятные возможности. Неужто ты собираешься всю жизнь торчать в Бостонском университете? Представить себе не могу.
Джулия разинула рот.
Габриель опустил глаза к чашке:
– Совместительство между романской филологией и религиоведением – не идеальная должность.
– Уж конечно. – Кэтрин отставила чай и намазала скон маслом, потом положила на него клубничный джем. – С другой стороны, Джулия, диссертацию вечно откладывать нельзя. Тебе придется над ней работать.
Джулия закрыла рот.
– Я так понимаю, что вы пришли за советом? – уточнила Кэтрин. – Предполагать мне не хотелось бы.
– Мы будем благодарны за любое твое предложение. Конечно, нам надо будет его потом обсудить.
Габриель ободряюще улыбнулся Джулии и повернулся к Кэтрин.
Искать совета у профессора Пиктон было непросто. (Примерно как просить совета у королевы Англии. Если человек не следовал предложенному совету, у Кэтрин это положительных эмоций не вызывало.)
– Ты мог бы просить Эдинбургский университет отложить твое назначение, чтобы Джулия могла закончить курсовую и сдать экзамены. И тогда вы бы поехали вместе.
Одной рукой Кэтрин уравновесила тарелку, а другой поправила одеяло на спящей девочке. И удовлетворенно кивнула ей.
– Идея хорошая, – с облегчением сказала Джулия.
– Но я бы не советовала так поступать.
Кэтрин снова откусила булочку.
– Но почему? – спросила Джулия.
– Теснота академического мира вошла в поговорку. А также его мелочность. – Кэтрин проницательно посмотрела на Габриеля. – Если Эдинбургский университет обидится, то вообще отзовет свое приглашение. И разойдется мнение, что с вами трудно иметь дело. Простите, что упоминаю, но обстоятельства, сопровождавшие ваш уход из Университета Торонто…
– Никого не касаются! – оборвал Габриель. – К тому же мы сейчас женаты.
– Я не защищаю тех старых сплетников, Габриель, а просто описываю положение дел. Ты – белый мужчина, а это значит, что патриархальность академии играет в твою пользу. Но в силу той же патриархальности Эдинбургский университет вряд ли благосклонно воспримет твое желание пожертвовать их драгоценным приглашением ради жизни дома в Америке, с женой и ребенком.
Габриель сделал глоток из чашки. Чай попал не в то горло, и Габриель закашлялся.
– Будь здоров, – сказала Кэтрин. – Прошло?
Габриель кивнул, поднял с колен полотняную салфетку и промокнул лицо. Окончательно придя в себя, он сказал:
– Это возмутительно. Для меня приоритет – быть с Джулией и Клэр. Они что, думают, что я готов просто взять и наплевать на такую возможность?
