Томас ждал Кэт в роскошном вестибюле отеля «Олд шип». Люстры из хрусталя, свисавшие над дорогими коврами, освещали многоцветными огнями помещение, в котором царило спокойствие. Только несколько постояльцев поднимались наверх или спускались вниз. Большинство же гостей, веселившихся до рассвета, предпочло оставаться в постели как можно дольше. Несколько джентльменов, расположившихся здесь на мягких кожаных диванах, выглядели чрезвычайно усталыми.
Восемь лет назад Томас тоже являлся одним из представителей бомонда. Он готов был отвечать на все любовные вызовы, не считаясь с нормами морали и этики. Утомленный светской жизнью, тщательно спланированными обольщениями, ложью и погоней за все новыми удовольствиями, он сделал довольно длительную паузу в своей «карьере» бонвивана, чтобы задуматься и понять, что он находится в числе уже вышедших в тираж повес.
Он представлял собой превосходный материал для лорда Стюарта и его агентов, признал Томас с кривой улыбкой, и особенно для полковника Генри Сьюарда. Они наладили контакт с ним косвенным образом: некий приятель как бы случайно упомянул, что безупречный французский язык Томаса можно было бы использовать гораздо лучше, чем для нашептывания заманчивых предложений в женские ушки. Сьюард был прав, черт его подери. Проникновение в парижский полусвет и соблазнение любовниц военных советников казалось таким увлекательным делом! Однако с годами его роль существенно изменилась. Политическое чутье обострилось, возможности по сбору информации расширились и углубились вплоть до деликатных вопросов, касающихся внешней политики Франции. Томас стал ценным агентом. Он понял, что его информация была не просто полезной, но жизненно важной.
В течение последнего года, когда Томас являлся доверенным лицом сэра Стюарта, его редко использовали в качестве простого курьера. Его таланты были весьма значительны, чтобы растрачивать их на элементарные дела. Он был способен на большее. Изголодавшуюся по ласке женщину, чей муж поглощен государственными делами, трудно было заставить выдать нужную информацию иначе, чем «убедительными доводами».
А такая особа, как Дафна Бернар, была согласна исключительно на бартерный обмен своих сведений.
Что он мог ответить Сьюарду? Что больше не желает выполнять такие задания? Глупо. Томас хорошо понимал, что сведения, которыми делилась Дафна, часто способствовали спасению многих жизней. Однако сознание этого ни в коей мере не преуменьшало его ненависть к самому себе.
Он думал, что сможет смириться с этим; в прошлом старался отделить себя от роли любовника и даже в постели с красоткой оставался как бы бесстрастным актером.
Но теперь появилась Кэт со своими наивными планами, со своей своеобразной логикой, со своей нелепой, но рациональной просьбой. Томас восхищался ее разумной аргументацией. Он не видел причины, почему намерения девушки не должны осуществиться в обществе, где многие браки заключались по расчету.
Томас устремил свой взгляд на испещренный лучами солнца морской пейзаж. Он будет помогать ей без всякого личного интереса. И не станет поддаваться ее очарованию. Однако все-таки помнил каждую черточку ее лица, ясно представлял шелковистость ее кожи, чувствовал ритм ее дыхания. Все это отчетливо запечатлелось в его сознании. Однако Томас понятия не имел, что делать со своим столь внезапно возникшим чувством.
