Конечно, я, как любая девушка, мечтала о семейном уюте, который обязательно будет… когда-нибудь. И в роли мужа видела кого-то, похожего на отца. Добродушного весельчака-трудягу, фактически живущего ради близких.
Я не помнила, чтобы когда-то наблюдала проявления страсти между родителями. Они, безусловно, любили друг друга. Заботились друг о друге и о нас с Алькой. Почти никогда не ссорились. Но я не разу не встречала, чтобы в глазах отца, когда он смотрел на маму, было что-то подобное той стихии, что бушевала во взгляде Романа. Родители даже спали отдельно большую часть времени. Отец работал по сменам, возвращался поздно, а маме нужно было вставать чуть свет. Разные кровати никогда не удивляли ни меня, ни сестру, ведь мы действительно были дружной и любящей семьей. А вот из Ромы такой заботливый семьянин вряд ли получился. С его-то принципами «ничего серьезного».
– Не нашел тебя в столовой, – неожиданно раздавшийся от дверей голос заставил меня вздрогнуть и поднять голову от бумаг. И перестать думать о том, о чем думать было не надо.
Я улыбнулась шефу.
– Осталась поработать в тишине, пока никого нет.
Он нахмурился.
– Здесь что, так шумно, когда все на местах? Или еще какие-то проблемы?
Ну уж нет, если я вчера не сдала Веронику после ее выходки, сегодня уж точно не буду ни на кого кляузничать. Я покачала головой.
– Нет, просто хотела закончить логическую часть. Да и не успела проголодаться.
– Ну уж нет, – возразил мужчина. – Так не пойдет. Перерыв для того и дан, чтобы люди могли отдохнуть. Никуда твои бумаги не денутся, закончишь позже. Идем, я тоже еще не успел пообедать.
Был в столовой, но не стал есть? Я внимательно посмотрела на него. Что это значит?
– Не понимаю. Вам компания понадобилась на обед? Почему я? Мне казалось, наш вчерашний уговор касается одного-единственного вечера, а сегодня уже не нужно ничего и никого изображать.
Алексей рассмеялся.
– Марин, не порть мое впечатление о тебе. Я был уверен, что ты не из тех, кто любит все усложнять. Не ищи подводных камней там, где их нет. И мы перешли на ты, помнишь?
Конечно, я помнила. Но, одно дело, тыкать своему начальнику в неформальной обстановке, когда иное как раз будет восприниматься нелепо, а другое, вести себя подобным образом на работе. Как будто мало мне проблем с коллегами. Вряд ли такое панибратство с Лавроненко кому-то из них понравится. А уж какие выводы они сделают, можно даже не сомневаться.
– И все-таки, почему я? Раньше вы прекрасно справлялись с обедом в одиночку.
Алексей расхохотался.
– Так я и не прошу помочь мне справиться с обедом. Поговорить хотел. Думаю, после вчерашнего вечера нам есть, что обсудить. Ты предпочитаешь сделать это в моем кабинете? Или согласишься отправиться со мной на ужин в ресторан?
От неожиданности я даже рот приоткрыла. Это очень походило… на флирт. Причем не завуалированный даже. Но ведь мужчина уверил меня вчера, что с его стороны не будет никаких поползновений. Выходит, я зря поверила?
– Никуда я с вами не пойду. Ни в кабинет, ни в ресторан. И на обед тоже. Мне надо работать, а вы мешаете.
Я демонстративно уткнулась в бумаги, пытаясь сосредоточиться на написанном. Ну и пусть мои слова прозвучали грубо, а начальству грубить нельзя. Но ведь и начальство не должно допускать сексуальных домогательств по отношению к сотрудникам.
– Та-а-ак, – протянул Лавроненко, забирая листы у меня из-под носа и усаживаясь на краешек стола. Совсем близком ко мне. Сердце забухало, и по спине побежали мурашки. Но совсем не так, как от близости Романа. Он меня волновал. Заводил. А от того, что сделал Алексей, стало страшно.
