– Да блин. Ну, простите. Я не хотел…
Дед Мотя упорно пялился в окно и мне не отвечал. Даже головы не повернул.
– Так… – Соколов резко поднялся со стула, хлопнув себя ладонями по коленкам, – Жорик, давай, мы пойдем. Переоденемся. Все дела. Пораньше выдвинемся.
– Ты не понимаешь… – Я просто не мог уйти, осознавая, насколько сильно деда сейчас обидел.
Ментёнок схватил меня за предплечье и потянул к выходу. Я раскорячился, пытаясь вырвать руку.
– Хватит, говорю! – Соколов наклонился ближе и зашипел мне в ухо. – Ну, ляпнул, теперь что? Отстань от деда. Пусть успокоится. Вернёмся, поговоришь. Надо выдержать паузу. Сам не соображаешь? Привык переть нахрапом. Вынь-положь, тебе прямо сейчас надо.
В принципе, правда в его словах была. Наверное, так на самом деле будет лучше. Я развернулся, собираясь выйти из кухни вслед за Стасом.
– Слышь, Жорик… – Матвей Егорыч окликнул меня уже на пороге. И это было реально неожиданно. Думал, он в ближайшие несколько часов хрен заговорит.
– Ты знаешь что… ты не прав. Сына у меня нет. Ясно? И я никого на это место не ищу, так-то. Вот чего уж точно не требуется. Зинки выше крыши хватает. И Бориса. А ты, придурошный, был бы мне даром не нужен. Но сам ведь просил помощи. Как договорились, так и делаю.
Я замер с открытым ртом. Это что за прикол? С подозрением уставился в лицо Матвея Егорыча, который теперь смотрел прямо на меня. Искал в нем, в этом лице, признаки развода. Ну, может он назло сейчас это говорит.
В дедовом взгляде точно была насмешка. Издевается, походу. Глумится. Однако, на всякий случай, пользуясь тем, что Стас больше меня не тянул за руку и вообще, удалился в сторону ванной, я быстренько двинулся обратно в кухню. Подскочил к Матвею Егорычу совсем близко, а потом, уставившись практически «глаза в глаза», тихо поинтересовался.
– И когда это я просил у Вас помощи? Два года назад? Не припоминаю что-то.
– Ты дурак? – Дед Мотя вздохнул тяжело, будто ответ на этот вопрос был очевиден. – На кой хрен два года назад? Чем я тогда тебе помочь смог бы? Недавно совсем. Дык вот месяц назад это и произошло. Явился без предупреждения, тайком. Прятался от посторонних глаз, вдоль забора на карачках полз. Я ещё сверху глянул, думаю, ну точно пацан совсем того… С приветом. И ночевал в той сторожке, на кладбище. Поезд у тебя обратный только на следующий день был. А пешком до Москвы очень не близко топать. Родне категорично отказался объявляться. Вот и пришлось с тобой там куковать. Страшно тебе, видите ли, было на кладбище. А чего страшного? Столько раз уже бывали.
– Да ладно! Врете все! – Честно говоря, я от этой информации просто охренел.
Это что ж получается? К Матвею Егорычу настоящий Милославский приезжал? Я ведь в это время благополучно дома ошивался. В своём времени, в своем теле. Слушал нравоучения отца и психолога. Как дебил.
– Вот ты дурак всё-таки, Жорик. Чего мне тебе врать? Зачем? Или ты решил, будто нам с Андрюхой делать нечего, как к началу лета в Москву эту ехать? Сдалась она! И без неё прекрасно жили. Переросток наш в колхозе сейчас ой, как нужен. А мы тут, с тобой. Ты на самом деле думал, что два деревенских дурака приехали тебя в школу проводить. Вдруг ты дороги сам не найдёшь?
– В какую школу?! Не пойму вообще ни хрена. – Я бестолково таращился на деда, понимая одно. Насчёт колхоза он точно прав. Ладно Матвей Егорыч. Ему все равно делать нечего. Но Андрюху-то как отпустили? Братец и сам бы не бросил родную деревню, когда работы выше головы.
