Недовольно прорычав, хозяин лапой толкнул котомышь – и она кубарем влетела в вентиляционный туннель, а решётка брякнула.
– Живо! – рявкнул он. – И как найдёшь, зови всех, до кого дозовёшься. Ты же мелкая ни схватить, ни утащить не сумеешь.
Котомышь перевернулась на живот, встряхнула головой и побежала по туннелю; и она слышала, как на перебой говорили женские и мужские голоса.
– Хозяин! Мы здесь! Хозяин!
– Хозяин, вы звали?
– Хозяин, что делать?
– Ох, хозяин!
– Хозяин! Хозяин!
От раздражённого рыка сотряслись стены и голоса замолчали. Потом раздался приказ, который котомышь не разобрала, но догадывалась, что велел хозяин; да и ей было всё равно – велели-то не ей.
*
В глубинах туннелей вентиляции Глеб слышал бег, ругань, а иногда хлопанье крыльев, но не перьевых. Вслед за пурпурным огоньком, он выбрался в широкий коридор с чашами и большой дверью слева, а справа простирался тёмный зал с большими зеркалами.
Глеб едва дышал, майка и рубашка взмокли, а колени и ладони саднили. Он увидел огонёк у высоких ступеней – подбежал и ловко взобрался на верх. Звуки из туннеля становились громче и Глеб, едва смотря на странные зеркала, не успевал изумляться и бежал через зал за спасителем. Эхо шагов с раздражением отражалось от стен, сплеталось, наслаивалось.
Огонёк замер возле одного из напольных зеркал с толстой потемневшей рамой – внутри крутился воздушно-водный тягучий водоворот коричнево-зелёного цвета, на верху рамы выпирал барельеф скрученного дерева, а сбоку, поскрипывая металлом, высилась стопка разбитых зеркал.
Глеб остановился и смотрел на странный водоворот.
– И что теперь? – спросил он и перевёл взгляд на спасителя. Тот ручками без пальцев и глазками указал на зеркало.
Глеб смотрел на водоворот с сомнением, с опасениями. За спиной раздались хлопанье крыльев и ругань – и его накрыл страх, словно волна цунами. Он доверился интуиции и заключил что огонёк помогает. Зажмурившись и задержав дыхание, Глеб шагнул-прыгнул в прохладу – пучина водоворота проглотила его, и он исчез.
Решётка распахнулась и в помещение кубарем вылетела котомышь. Она увидела, где оказалась, и, смотря на пустой зал со множеством зеркал, вжала голову в плечи.
– Ой-ёй…, – сказала она.
Глава 4 – Охотничьи угодья
1
На траве, в свете туманной луны – словно под лучом мутного фонаря – лежала Милана в прежней одежде и с ободком-венком бирюзовых роз на голове. Вздрогнув и ахнув, она очнулась и села – обнимая себя, она тяжело дышала и понимала, что жива. Она помнила толчок; помнила охватившую воздушную прохладу и лёгкое покалывание; помнила, как увидела очертания странных деревьев и потеряла сознание.
Милана посмотрела в бок – увидела траву и никакого зеркала; посмотрела за спину – тоже самое; а оглядевшись, увидела, где оказалась.
Мрачные странные деревья имели скрученные стволы с разной интенсивностью и в разные стороны; раскидистые ветки, самые толстые из которых тоже были скручены; тёмно-зелёные листья имели овальную форму и зубчатые края; а в некоторых стволах имелись небольшие дупла с чернотой. Землю устилал ковёр густой травы, и кроме неё и деревьев здесь ничего не росло. Небо – блеклое тонкое полотно облаков; вокруг оседала дымка; на пустые участки и через просветы веток и листвы падал туманно-лунный рассеянный свет, но достаточно яркий, чтобы видеть округу. Самой луны и каких-либо звёзд не было видно.
