– Он сказал, что Камот уже проснулся. – Эда сделала еще глоток эля. – И Гелвезу недолго ждать.
– Хорошо хоть остальные давно мертвы. И конечно, сам Безымянный не вернется. Не вернется, пока жива кровь Беретнета.
Эда хотела приподняться, но руки у нее задрожали, и она снова упала на подушки. Маргрет, отойдя к дверям, сказала что-то слуге и вернулась.
– Мег, – обратилась к ней Эда, пока подруга утирала ей лоб. – Я знаю, что с Лотом.
Маргрет замерла:
– Он тебе писал?
– Нет. – Эда бросила взгляд на дверь. – Я подслушала разговор герцогов Духа с Сабран. Комб уверяет, будто Лот отправился на разведку в Карскаро – разузнать, что там творится и поискать Вилстана Чекана. Сказал, будто Лот отбыл без разрешения… но мы обе, я думаю, понимаем, как было дело.
Маргрет медленно села. Рука ее потянулась к животу.
– Спаси, Святой, моего брата, – пробормотала она. – Какой из него шпион. Комб приговорил его к смерти.
Спустилось молчание, только птицы звенели за окном.
– Я ему говорила, Эда, – сказала наконец Маргрет. – Говорила, что дружба с королевой не то что с кем другим и чтобы он остерегся. Но разве Лот послушает. – Она грустно, сухо улыбнулась. – Брат всех людей считает такими же хорошими, как он сам.
Эда хотела бы найти слова утешения, но они замирали на языке. Слишком велика была грозившая Лоту опасность.
– Знаю. Я тоже его предупреждала. – Она взяла подругу за руку. – Может, он еще сумеет найти путь домой.
– Я знаю, в Карскаро он долго не протянет.
– Ты можешь подать Комбу прошение, чтобы вернул его. Ты ведь не кто-нибудь, а Маргрет Исток.
– А Комб – герцог Вежливости. Мне никогда не сравняться с ним ни в богатстве, ни во влиянии.
– А рассказать Сабран нельзя? – спросила Эда. – Она и сама с подозрением отнеслась к этой истории.
– Я не могу обвинить ни Комба, ни других без доказательств заговора. Если он сказал Саб, что Лот сам решил уехать, а я не смогу представить доказательств обратного, она тоже ничего не сможет исправить.
Эда понимала, что Маргрет права. Она сильнее сжала ее руку, и Маргрет с трудом выдохнула.
В дверь постучали. Маргрет, отворив, тихо переговорила с кем-то за дверью. Эда теперь, когда ее сиден замер, не различала слов.
Подруга вернулась с чашкой.
– Гоголь-моголь, – сказала она. – Таллис для тебя приготовила. Такая добрая девочка.
Горячий гоголь-моголь, такой приторный, что лип к нёбу, считался в Инисе средством от всех недугов. У Эды не хватало сил удержать чашку за ручки, и она позволила Маргрет с ложечки кормить ее кошмарным варевом.
Опять постучали. На этот раз Маргрет, открыв дверь, присела в реверансе.
– Оставь нас ненадолго, Мег.
Эда узнала голос. Мег, бросив на нее короткий взгляд, вышла.
На каменный пол ступила королева Иниса. На ней было платье для верховой езды, темно-зеленое, как остролист.
– Кликните, если в нас будет нужда, ваше величество, – проговорил грубый голос снаружи.
– Не думаю, что прикованная к постели женщина так уж угрожает моей особе, рыцарь Гюлс, но благодарю тебя.
Дверь закрылась. Эда кое-как села, остро чувствуя пропитанную потом сорочку и кислый вкус во рту.
– Эда… – начала королева, оглядывая ее с головы до ног. Щеки у нее разгорелись после охоты. – Вижу, ты наконец пришла в себя. Тебя слишком долго не видели в моих покоях.
– Простите меня, ваше величество.
– Нам не хватало твоей щедрости. Я бы заглянула к тебе раньше, но лекари опасались, что у тебя потная лихорадка. – В глазах у королевы вспыхнуло солнце. – Тебя нашли на колокольне в день пришествия змея. Я хотела бы знать, как это случилось.
