Обитель проклятых душ - страница 8

Через три минуты она уже намазывала своё тело миндальным маслом для душа в ванной комнате белой спальни, а Олег Дмитриевич в костюме римского центуриона наблюдал за ней из дверного проёма, чтобы не замочить одежды. Галина делала вид, что не замечает диковинного наблюдателя, ласкала себя под струями воды, потом, выключив душ, накинула на голое тело тунику и тут Олег Дмитриевич её атаковал. Отбросив копьё, он сгрёб её в охапку и потащил к кровати, повторяя: – Лена! О, Лена!..

– Какая ещё Лена? – поинтересовалась Галина ревниво.

– Я это… Я имел в виду Елену Прекрасную, – поспешно соврал Олег Дмитриевич. – Я же типа древний воин, а они эту Елену там все любили. Она у них там вроде богини любви или что-то типа этого. Я точно не помню.

– Если так, то тогда ладно, – согласилась Галина и откинулась на кровати со счастливой улыбкой.

Примчавшийся домой Лёшка немедленно рассказал об их визите к целительнице бабушке, Клавдии Никифоровне, она как раз смотрела по телевизору программу про экстрасенса, который заряжал обычную воду через экран телевизора. Чудотворец на экране делал диковинные пассы руками, сопел и пучил глаза сквозь прямоугольные очки в тонкой металлической оправе. Перед телевизором стояли пять трёхлитровых банок с водой, которые напитывались чудодейственной силой.

– Я не хочу, чтобы она засовывала мне в рот руку, – плача, причитал Лёшка. – У меня рот маленький! Он порвётся!

– Никто тебе не будет совать руку в рот! Ты, наверное, что-то перепутал, – неуверенно возразила бабушка. Она аккуратно сняла очки, в которых смотрела телевизор, убрала их в чехол и повернулась к внуку с озабоченным видом.

– Я к ней больше не пойду, – решительно заявил Лёшка, – Пусть отец меня хоть лупит, хоть что!

Через полчаса с работы вернулась его мать, которая также не поверила Лёшкиному рассказу. В такое вообще было трудно поверить нормальному человеку. Проблема крылась в том, что Лёшка всегда любил присочинить, раздуть из мухи слона, обмануть, если дело касалось школы, и много раз попадался на лжи, поэтому Екатерина Васильевна всегда со скепсисом относилась к историям сына. А ещё, она верила в целительницу, так как на работе рассказывали, что последняя многим помогла, а проблемы были посерьёзнее, чем просто ночные кошмары. Побег сына сильно разочаровал и расстроил Екатерину Васильевну. Вместе с бабушкой они решили дождаться возвращения отца и тогда решить, что делать дальше и какого наказания заслужил Лёшка за то, что сбежал от целительницы. Отец вернулся вскоре и был сильно не в духе. Он уже с порога стал снимать с пояса ремень и требовать Лёшку на расправу. Мать заслонила ему дорогу, растопырив в стороны руки и не позволяя осуществить экзекуцию, а бабушка загородила самого Лёшку, став вторым рубежом обороны, на случай если разъяренный Виктор Геннадьевич прорвёт первый рубеж.

– Давайте, защищайте его, – грозно прокричал отец, потрясая ремнём над головой. – Вырастет бандит, вы будете виноваты!

Лёшка с замиранием сердца ждал дальнейшего развития событий, но довольно быстро запал Виктора Геннадьевича пошёл на спад. Он заметил тарелку борща, которую бабушка налила матери, и убрал ремень. За ужином разговор пошёл о целительнице. Рассказ отца о событиях в мрачном доме, о самой знахарке и способах излечения в корне отличался от ужасов, поведанных Лёшкой. По его словам: врачевательница – милая женщина, дом у неё уютный, а людей она лечит чтением молитв, заговорами на воду, наложением рук, да травками. Слушая отца, Лёшка всё больше убеждался, что так называемая «целительница» что-то с ним сделала: загипнотизировала, как иллюзионисты в цирке, заставляющие зрителей видеть не то, что было на самом деле; либо заколдовала, или навела морок – подобное можно было наблюдать во многих фильмах ужасов и сказках. Бабушка с мамой во время повествования всё время поглядывали на него с осуждением.