– Мя-у! – Кот прыгнул на стол и мяукнул, сделав ударение на слоге ‘у’. – Давай еду.
– Ты хотел питаться мышами, – рассеянно заметил Марат.
– Имей совесть, – кот, казалось, вздохнул. – Я, конечно, могу, только эти твари, знаешь, не сами ко мне в пасть прыгают. А ведь я могу тебе понадобиться, – льстиво добавил он.
Марат молча смотрел в пол, не поддержав обычную перебранку. Аристотель почуял неладное.
– Эй, Марат! Чего-то случилось?
– Случилось, – кивнул Марат. – Неприятности у меня.
– Какие еще неприятности? – настороженно поинтересовался Аристотель.
Марат рассказал про отшельника. Кот молча слушал. Его янтарные глаза светились в полумраке.
– Ну что я могу сказать, – на этот раз он действительно вздохнул, то есть издал звук, похожий на вздох, что, очевидно, должно было подчеркнуть его огорчение. – Ты понимаешь, я всего лишь кошка. Я даже не могу дать тебе совет, потому что не знаю, что натолкнуло их на такое решение.
Он не упомянул о том, что советовал Марату никогда ничего не записывать, и Марат был за это благодарен.
И Виктор говорил, что нечего умничать. Все умные люди… нет, Аристотель не человек… Все умные существа это говорили. Надо было слушать.
– Но тебе придется согласиться, – продолжал Аристотель. – Отказаться ты не можешь, придется тянуть время.
– А чего тянуть-то? – спросил Марат обречённо.
– Ну мало ли что может случиться… Как в той притче – или шах умрет, или этот ишак…
– Ты еще скажи, Логос проснется… – подсказал Марат.
– Да, – без насмешки подтвердил Аристотель, – или Логос проснется. А там видно будет.
Марат снова закурил. Только сейчас он заметил, что уже совсем темно. Впрочем, кот не нуждался в свете, а ему самому сейчас нравился этот ночной мрак, ему хотелось раствориться в нем, навсегда скрыться от отшельников, да и от себя самого…
Глава 6. Ярослав Искатель
Бернгард
29 апреля 2190 года.
Ровно через восемь дней Бернгард стоял в берёзовой роще, перед маленьким бревенчатым домом. Над его головой тихонько переговаривались клейкие юные листья. Весенняя земля под ногами была влажной, живой и упругой. Под белой кожей деревьев почти зримо струился берёзовый сок.
Десять минут назад он вышел из телепорта, установленного в поле за рощей. Телепорт окружала высоченная, не меньше четырёх метров, каменная ограда. Внутри не было ничего, кроме кабины. В ограде была узкая дубовая дверь, ведущая в маленькое проходное помещение, в котором днём и ночью сидели отшельники из охраны Ярослава.
Они измеряли появившегося ненавязчивыми взглядами, здоровались и вежливо указывали на выход.
Когда посетитель выбирался наружу, склонившись немного, чтобы не удариться о низкую притолоку, он видел десяток неказистых на вид, но просторных и удобных домов.
Жили здесь отшельники, преданные Ярославу, вели своё хозяйство, выращивали овощи, пасли коров. Встречались среди них и женщины, немногословные, работящие, спокойные, часто красивые.
Отшельники теоретически придерживались свободных взглядов на отношения между мужчиной и женщиной, – единение в Логосе и так далее – но на практике почему-то удобнее всего оказалось создавать самые обычные семейные пары. Хотя бывали и исключения.
Главной службой обитателей маленького посёлка была охрана телепорта.
Была ещё одна особенность у этого телепорта. Он принимал не более одного посетителя за полчаса.
Ярослав не охранял свой дом. Он лишь закрыл подступы к нему.
