– Дорасти сначала. Силенок накопи. Как ты рюкзак понесешь?
– Я выносливый, честное слово!
– А зрение?
Матвейка достал из кармана ненавистные очки. Подслеповато прищуриваясь, он разгорячился:
– Вот, всегда при мне! Я с собой запасные возьму. На всякий случай…
– Ну, не знаю… А родители отпустят?
Матвейка засопел, покрываясь бурыми пятнами:
– Я еще раз поговорю. Они отпустят!
– Как договоришься, приходи.
Мальчик втайне надеялся, что родители отнесутся к его желанию с пониманием. Сегодня он понял, насколько сильно ошибся. Когда эта мысль дошла до него окончательно, раздался дикий вопль:
– Не хочу на балет! Не хочу в «качалку»! Неужели не понятно, я в экспедицию хочу, с ребятами!
У Матвея Зайкина сдали нервы. Он отлично знал, что громко выражать эмоции не следует. Не потому, что так не полагается по правилам этикета, а из-за слишком тонких перегородок в квартире.
В каждом доме города Русень обязательно жила этакая одинокая, безобидная на вид доброжелательница, сообщающая «куда следует» обо всех событиях, что происходили у соседей. Особенно это касалось отношений между детьми и родителями.
В городе действовала Государственная Программа «Подарим детям детство». Смысл официального документа заключался в том, что взрослые должны были сделать все, чтобы их дочки-сыночки выросли в обстановке любви, заботы и внимания. С первого взгляда звучало все благопристойно и не согласиться с чиновниками было довольно трудно, но на деле выходило иначе. Любая жалоба посторонних лиц, уж тем более ребенка, в соответствующие органы расценивались чиновниками, как покушение на права малолетнего.
Подобные инциденты случались все чаще. В Русени стали поговаривать о странности принятой Программы. Взрослые не на шутку встревожились, а дети почувствовали себя хозяевами жизни, правда – пока их не стали разлучать с родными.
***
Не прошло и двух суток с момента нелицеприятного разговора, как в квартиру Зайкиных требовательно позвонили. Отец открыл дверь, обнаружив на пороге корпулентную даму неопределенного возраста в синем форменном костюме, угрожающе трещавшим по швам. Служащая поджала губы и сухо представилась:
– Строгач Ежка Бабаевна, старший Комиссар отдела по защите Детства Правобережного района города Русень.
– Чем могу помочь? – спросил удивленный отец.
Женщина, сопя и кряхтя, щелкнула замком плоской кожаной папки, и достала какой-то документ.
– Поступили сведения о разногласиях между малолетним Зайкиным Матвеем и родителями. Если не ошибаюсь – Эвелина и Борис Зайкины? Позвольте пройти…
Оказавшись в квартире, она немедленно приступила к выполнению служебных обязанностей.
– Вы разрешили конфликт?
Она впилась буравочным взглядом в опешивших родителей.
– Мы… у нас… все в порядке! О каком конфликте Вы говорите?
Мама, чувствуя подвох, натянуто улыбнулась, а отец бодро кивнул:
– Здесь какая-то ошибка!
Дама переключилась на обалдевшего Зайкина:
– Это правда? У меня сведения, что ты пожелал провести часть каникул в походе?
У Матвейки затрепетало сердечко и зачесались лопатки, как будто выросли крылья. Он готов был взлететь от распирающего чувства вселенской любви ко всем людям, в том числе к Ежке Бабаевне.
– Вот оно, свершилось! Уж теперь он точно пойдет в поход, уж теперь-то родители не посмеют отказать…
Мальчик вскинул подслеповатый, но от этого не менее счастливый взгляд на чиновницу, на родителей и недавняя радость сменилась тревогой. Под ложечкой противно засосало:
