Думаете я просто полежала неделю-другую и спокойно выписалась? Не смешите. Я явно ошибалась на счет ангела-хранителя. Скорее, меня преследует злобный рок, который просто откладывал то, что неизбежно должно произойти.
Проведя лишь неделю в палате с пустующей третьей койкой, в которой кроме меня была лишь старушка, которая считала себя пятилетним ребенком, в нее все же подселили мужчину лет сорока. До этого я думала, что существует разделение на женские и мужские, но видимо я заблуждалась. Как я поняла по разговорам двух толстых медсестер, он лишь строил из себя больного, но если говорить честно, то просто прятался от тюрьмы (по какой статье они предпочли умолчать, или же не знали вовсе).
с первого дня этот мужик слишком странно на меня смотрел, доставляя моей и без того расшатанной психике дискомфорт, но я просто игнорировала это, отворачиваясь от него к окну, и продолжала внушать себе, что мне все равно. Первые дни я конечно же предпринимала какие-то попытки своей сохранности и просила врача перевести меня в другую палату, но разве кто-то будет слушать просьбы никому не нужной психички, которая, к тому же, лежит здесь на бесплатной основе?
Спустя неделю от его заселения, я проснулась от того, что кто-то привязал меня к кровати. Он заткнул мой рот майкой, что до ужаса пахла дешевым стиральным порошком и скрипела в районе зубов, вызывая по моей коже мурашки, и приговаривал мерзкие словечки еле слышным хриплым голосом. Я помню, как мне было больно, как я хотела кричать, но не могла издать ни звука. Только мычание и стекающие с моих щек слезы. Старушка игриво перебирала свои заколки и молча смотрела мне в глаза, даже и не думая о том, чтобы позвать на помощь.
Я сбежала оттуда на следующий день, подписав отказ от госпитализации дрожащей рукой. Уверена, врачи понимали, что произошло, так что не стали меня останавливать. Все мое тело было покрыто укусами и гематомами, которые вскоре превратились в омерзительные синяки желтого цвета. С тех пор я ненавижу больницы. Мне было мерзко от себя, и стоя под струей горячей воды в квартире, из которой мне нужно было переезжать, я хотела лишь исчезнуть из этого мира. Единственна причина, по которой я не сделала это сразу же по приходе домой – Лео. Я держалась на мысли, что у него никого, кроме меня нет. Я не могла допустить, что бы он прожил такую же жизнь, как я. Забавно, что я вспомнила о нем только тогда.
Так мне исполнилось 21 год. Не хило, да? Для кого-то жизнь в этом возрасте только начинается, а я уже с радостью хотела бы ее закончить. Конечно, это не все дерьмо, которое я прожила, но именно эти моменты ярче других всплывают у меня в голове, когда я закуриваю сигарету, стоя на балконе, и рассматриваю меняющиеся световые вспышки.
в 22 года я поняла, что природа не обделила меня внешними данными. Длинные черные волосы с легкой натуральной волной и холодным подтоном, чувственные, даже я бы сказала лисьи глаза с устремляющимися вверх уголками, высокий рост, и благодаря ему – худоба. Это привлекало мужчин, падких на невинный образ в попытках самоутвердиться под лозунгом «я сильнее». Интересно, тогда у черного входа бара на это же и повелся Райд?
Так и началась моя жизнь в стиле секса в большом городе, в попытках выжить из себя последние присущие людям моральные принципы, и в конечном итоге это обвенчалось успехом.
