– Знаешь, пап, мне, конечно, эта жизнь нравится, я привыкла к ней, но и биться в истерике я не буду, если вдруг мне придется работать и самой зарабатывать себе на пропитание, – фыркнула Марина и упрямо посмотрела на отца. – Сейчас так многие живут, и ничего – живы-здоровы! И знаешь, что самое главное, отец? Они счастливы! Взять хотя бы мою подругу Настю. Да, она всего лишь врач и зарабатывает не очень много, но она счастливый человек! А знаешь почему? Потому что она свободна и ей нечего бояться, как тебе, например. Ты везде ходишь с охраной, и все равно оглядываешься. Твоя новая, молодая жена даже в парикмахерскую ездит с сопровождением! Хорошо хоть, что я не стала такой же пугливой, как вы, и не позволила, чтобы моя личная жизнь была под пристальным наблюдением твоих добрых молодцев. От судьбы не уйдешь, и, если мне суждено умереть от пули твоих конкурентов, значит, это все равно произойдет, сколько ни прячься. Знаешь, наверное, такую поговорку? «Если суждено сгореть в огне, то в воде не утонешь». А что касается красивой жизни… – Марина пожала плечами и ненадолго задумалась. – Я прекрасно помню, что стало с мамой от твоей красивой жизни, а ведь ей не было и тридцати шести лет, когда она умерла, – тихо проговорила она.
– Твоя мать – дура, сама виновата! Сколько я денег угробил на ее лечение, к каким только врачам не возил, толку было мало. Не проходило и месяца, как она срывалась по новой. С жиру бесилась, идиотка! – буркнул отец.
– Не смей оскорблять маму в моем присутствии! Я тогда уже была не маленькая и все прекрасно понимала, – взвилась Марина чуть ли не под потолок. Щеки ее ярко запылали, глаза метали молнии. – Она пустилась во все тяжкие из-за тебя! Ведь тебя никогда не было дома, ты никогда и никуда не брал ее с собой. Для тебя ничего не было важнее твоего бизнеса! Ты и женат-то был именно на нем, а не на маме! Что ей оставалось делать? Она и правда дурочка, я бы на ее месте нашла более интересное занятие, чем кокаин, – фыркнула она и смело посмотрела отцу прямо в глаза.
– Это какое же? – удивленно поинтересовался Владимир Сергеевич и с любопытством взглянул на дочь, приподняв бровь.
– Я бы завела себе любовника, и не одного, а парочку, да помоложе тебя! И наставила бы тебе рога, чтобы твоя голова постоянно болела! Может, тогда бы у тебя хватило ума и времени на то, чтобы обратить внимание на свою супругу и увидеть, что она красива, молода и сексуальна! Ничуть не хуже твоей теперешней «примадонны», молодой жены, – прищурив глаза, выпалила Марина. – У моей мамы хоть хватило ума меня родить, а твоя длинноногая цапля боится родами свою фигуру модельную испортить!
В Марине всегда просыпался боец, как только речь заходила о матери, которую она безумно любила – несмотря ни на что. Она помнила ее как самую ласковую, добрую и прекрасную маму, какую только можно было иметь.
– Кто дал тебе право говорить с отцом в подобном тоне? – заорал мужчина, и лицо его покрылось красными пятнами.
– А кто тебе дал право так говорить про маму мне, ее дочери? – не осталась в долгу Марина. – Она любила тебя, я это точно знаю, а ты… ты сам во всем виноват! Пусть лучше у меня муж будет совсем простым человеком, зато он будет любить меня, а не пропадать непонятно где и с кем, как ты, например, или как твой Мальцев – в казино!
В груди у Марины клокотали гнев и ужас. Она никогда не говорила с отцом в подобном тоне! Были, конечно, споры, но чтобы они доходили до такого накала – этого еще не было. Но она уже закусила удила и неслась не останавливаясь, боясь, что если сейчас уступит отцу, то уже никогда не сможет больше отстаивать свои права.
