Он положил мне вспотевшую руку на плечо, от которой странно пахло, и проговорил, всё-ещё находясь у меня за спиной:
– Сейчас я научу тебя, как правильно вырезать эти треугольники, это просто и интересно. Тебе понравится.
Он отошёл куда-то из самого класса, сказал, что ему нужно взять свой инструмент, чтобы показать мне, как правильно вырезать треугольники. Через минуту или полторы выключился свет. В темноте сильнее ощущался запах древесины, пыли, нагревшихся станков, подгоревшего масла на шестерёнках. Окна всегда были закрыты чёрной натянутой тканью. В этом кабинете свет всегда был только от лампы накаливания. Учитель вернулся с пустыми руками, он взял дощечку левой рукой, протянув её через моё плечо, а правой стал медленно резцом попадать в треугольники. В полной темноте.
Он сказал, что отключили свет, но настоящий мастер и на ощупь сможет исправить некачественную работу. Он всё рассказывал мне, что можно не смотреть на то, что ты делаешь, но нужно чувствовать работу. Стать с ней единым целым. Его левая рука немного тряслась, я не видел этого, но чувствовал это плечом, которое он задевал предплечьем. Я сидел и старался не шевелиться, я боялся, что порежусь обо что-нибудь в такой темноте, слушая учителя я пытался понять, почему отключение электричества никак его не остановило?
Я учился у него только месяц. Новый учитель, новая школа. Недавно я был отчислен из лицея, а в кадетской училище меня тоже не взяли на досаду моему отцу.
Правой рукой он взял меня за запястье и куда-то потянул. Я почувствовал ладонью что-то влажное, тёплое и продолговатое. Это был его член. Я резко встал оттолкнув его. Я не видел, куда он упал, но шума было много. Кажется, он упал на какую-то парту и свалил её. Я бежал из этого кабинета по темноте, а когда выбежал из него, в школе горел свет. Это он его выключил, это был только его спектакль с одним зрителем, который по задумке должен был принять участие в этом представлении для узкого круга лиц.
В этот кошмарный день я уже подходил к дому. На лавочке возле соседнего дома, мимо которого я проходил, сидел молодой парень, примерно моих лет. Он был в бежевой олимпийке поверх белой футболки, синих джинсах и кедах, чёрные волосы, средней длинны, сантиметров пять. Он окликнул меня по имени:
– Андрей, ты тоже что ли пострадал от этого старого педофила? Как на счёт того, чтобы проучить этого озабоченного гада? – Он говорил как говорят старые друзья или одноклассники вытерпевшие друг друга одиннадцать лет.
Это был тот самый парень, который кидал тогда на озере камни. Когда я был ребёнком, я бросал камни лягушками в воду и он, именно он меня обыграл в том немом соревновании. Он говорил, что знает, как нужно отомстить.
Утро не обещало быть тёплым, так сказали в вечернем прогнозе погоды на «завтра», то есть на сегодня. Вчера это ещё можно было назвать завтра, но сейчас это пасмурное сегодня с похолоданием на три градуса. Они действительно ощущаются под влиянием ветра в тандеме с дождём. Я иду к Косте. Он позвонил мне час назад и попросил помочь добраться ему до больницы. До той больницы, где я почти могу сесть с чипсами и пивом перед телевизором. Настолько я там как дома.
До вечера, то есть до встречи с Ириной у меня достаточно времени, около одиннадцати часов. Костя тоже посещает психоневрологический диспансер. Нет, он не шизофреник как я, он не слышит голоса, у него нет галлюцинаций и даже навязчивых мыслей. Большую часть времени он вполне себе дееспособный инвалид, но, если где-нибудь на стройке упадёт балка или неподалёку кто-то из рабочих будет отбивать отбойным молотком асфальт – он просто упадёт на землю, он будет кричать, лёжа на земле обхватив руками затылок.
