– Я похожа на нее?
– Вчера, когда я увидел вас впервые, вы мне напомнили кого-то, но я не мог вспомнить, кого именно. И это до сих пор не давало мне покоя. Все встало на свои места, как только вы упомянули Нью-Йорк. – Леон включил двигатель. – Пристегнитесь.
Они ехали к вилле, но Леон едва замечал дорогу, потому что вспоминал Люсиану. Она жила где-то в Нью-Йорке. Отец должен был догадаться, что у нее был ребенок. Или же он до сих пор пребывает в неведении? Люсиана всегда казалась Леону замкнутой и отстраненной, может, это объясняется ее страшной тайной?
По дороге он позвонил Симоне. Услышав, что Кончитта окончательно поправилась и играет на кухне с новыми совочками, он попросил экономку приготовить ланч для него и гостьи. Они скоро приедут.
Всю дорогу Белла не проронила ни слова, глубоко погруженная в свои мысли.
Когда впереди показалась белая двухэтажная вилла, выстроенная в неоклассическом стиле, Леон пультом открыл ворота и подъехал к дому с задней стороны. Белла, увидев цветник, восхищенно ахнула.
Леон открыл ей дверцу и повел в фойе, а оттуда – в гостиную.
– В конце коридора – ванная для гостей, вы можете там освежиться. Когда будете готовы, возвращайтесь сюда, мы перекусим в патио, там нас никто не побеспокоит.
– Спасибо.
Едва Белла вышла, Леон поспешил на кухню, где в манеже сидела Кончитта со своими игрушками. Увидев его, она радостно запищала и протянула к нему ручки. Леон взял дочку и поцеловал в щеку. Ему тут же пришло в голову, что гостья никогда не знала материнских поцелуев. И отцовских, по-видимому, тоже.
Талия улыбнулась:
– Она уже покушала и сейчас ляжет спать.
– Я привез гостью, так что не смогу уложить Кончитту, но когда она проснется, я сразу приду за ней. – Еще раз поцеловав девочку, он передал ее Талии.
Дочка не любила расставаться с отцом и, когда ее уносили через холл к лестнице наверх, заплакала.
Симона оглянулась:
– Ланч вам подать в патио прямо сейчас?
– Да, пожалуйста.
Леон вернулся в гостиную и увидел, что Белла уже там и рассматривает фотографию в рамке. Она стояла к нему спиной, и он увидел, что у нее вздрагивают плечи.
– Не стану притворяться и говорить, что прекрасно понимаю ваши чувства. Я могу только догадываться, каково это – узнать себя на фотографии Люсианы. Хотя вы и не ее копия, но любой сразу заметит сильное сходство.
Белла поставила фотографию на место и резко обернулась. По щекам ее текли слезы. Она осторожно вытерла их.
– Моя мать – княжна? И она ваша мачеха? В голове не укладывается, – пробормотала она. – В приюте я все время пыталась себе ее представить. И хотела верить, что она бросила меня при каких-то трагических обстоятельствах. Но такого я не могла представить.
– Я сам потрясен тем, что у нее был ребенок, об этом она никогда и словом не обмолвилась, – произнес Леон.
Белла тихо застонала:
– Когда Клифф сказал, что моя мать была итальянкой, мне очень захотелось, чтобы это оказалось правдой. Но я в глубине души не особенно надеялась разыскать ее. Почему вы решили сами приехать в отель? – Ее голос задрожал.
Леон и сам снова и снова задавал себе этот вопрос. Он потер затылок:
– Не могу толком ответить на ваш вопрос. Просто появилось какое-то чувство, что я лично должен разобраться в этом деле.
Она стиснула руки.
– Если бы вы не приехали, я ничего бы не узнала! И улетела в Нью-Йорк, так и не получив ответ. Слава богу, что вы приехали! – воскликнула она. – Я перед вами в неоплатном долгу.
